События и мифы

В мировой истории нет государственного деятеля, который был бы столь не понят и оболган, как последний Император Всероссийский Николай II. Причём речь не идёт о научных оценках его деятельности, которые, конечно, могут быть разными, а именно о лживой мифологизации его личности. Парадоксально, но изверги ХХ столетия, пролившие моря человеческой крови ради своих химерических экспериментов, не вызывали, да зачастую и не вызывают, в общественном сознании такого отторжения, как добрый и милостивый Государь, причисленный к лику святых. Сравнивая все реальные и мнимые успехи коммунистического режима в экономике и социальной сфере с 1913 годом, то есть пиком расцвета Империи, советские учебники спешили объявить Россию Николая II «слабой» и «отсталой». Все советское время имя последнего Царя находилось под запретом. В 20-30- гг. в большевистской России за хранение Государева портрета можно было в лучшем случае отправиться в лагеря, а в худшем — быть расстрелянным. 21 января 1928 г. во время ареста отца Павла Флоренского при обыске среди его вещей была обнаружена фотография Николая II. На вопрос гэпэушников, как он относится к Царю, П.А. Флоренский ответил: «К Николаю II я отношусь хорошо, и мне жаль человека, который по своим намерениям был лучше других, но который имел трагическую судьбу царствования». Редкое мужество по тем временам! В СССР 1920-х гг. портреты Государя, спрятанные за иконы, встречались во многих крестьянских домах. Найденные при обысках, они считались большевиками тяжкой уликой. 

Букинистическим и антикварным магазинам было запрещено принимать от населения открытки с Царской Семьёй, книги и журналы с ее изображениями. Власти знали, что делали. Автору этих строк приходилось общаться не с одним человеком, который свидетельствовал, что пришел к почитанию Царской Семьи и даже к Богу, после того, как увидел их лица. Внедрение в народное сознание искаженного, оболганного образа Государя было призвано легитимировать нахождение у власти советско-партийной клики, оправдать совершенное ею Екатеринбургское злодеяние. 

Ненависть, которую испытывает до сих пор к Николаю II значительная часть духовных, а то и прямых наследников цареубийц, не имеет никаких рациональных объяснений. Эта ненависть ко Христу и православной России, чьим святым символом является Император Николай II. А.Г. Жучковский считает: «Ненависть к Императору Николаю II — феноменальное явление, которое уже впору изучать социологии. <…> В этой ненависти — чистой воды инфернальщина, корчи вампира на рассвете, демонический страх перед светом, святостью Государя. Император, символизирующий историческую Россию, — русскую Россию, Россию Закона — им столь ненавистен». 

Со времён Сталина в Советском Союзе была взята на вооружение тактика полного умолчания о Николае II. У людей должно было создаться впечатление, что такого Царя никогда не существовало. Имя Государя было практически полностью изъято из истории. 

Сегодня неприятие Императора Николая II, несмотря на его канонизацию, по-прежнему имеет место. Однако оно вызвано не только осознанной враждой, но чаще полным непониманием. Часто приходится слышать мнение: «Если бы на месте Николая II был Александр III или Сталин, вот тогда бы…». Эмигрантский православный писатель Н.П. Кусаков (Чурилов) отвечал на это: «Говорят, что стоило Государю по докладу полиции допустить, чтобы были повешены несколько тысяч революционеров-зачинщиков, так удалось бы предотвратить и саму революцию, и цареубийство, и весь последовавший за тем ужас безудержного зла и смерти. Так что же: мог или не мог? Если бы он был деспотом, то мог бы. Если бы он был монархом абсолютным, в себе воплотившим государство, то мог бы, ибо закон был бы ему подчинен вполне. Но он был прежде всего и до конца православным самодержавным Царём. Вот почему он и знал, что кровопролитием зла не остановишь. Зло врачуется только добром. Жестокая мера не могла бы вызвать ничего кроме озлобления, а цель всё равно не была бы достигнута. Ведь яд от укуса бешенной собаки уже слишком глубоко проник в тело России, и если зачинщиков были только тысячи, то сочувствовали им миллионы».

Н.П. Кусаков пишет, что революция была волком в овечьей шкуре, но самое трагическое было то, что «все попытки русской мысли снять шкуру с бешеного волка революционной мысли наталкивавлись на стену защиты, которую вокруг волка устраивали овцы».

Почти вековая идеологическая обработка воинствующего материализма не прошла даром, и понимание жертвы во Имя Христово, которое было таким ясным и очевидным для наших предков, сегодня у значительной части людей является чем-то непонятным, принадлежащим глубокой истории. Между тем, для Императора Николая II Христос был вне времени, здесь и сейчас, и во веки веков.

Императору Николаю II было даровано Свыше особое духовное качество — чувствовать Волю Божью при решении важнейших вопросов, определяющих судьбу России. Протоиерей Александр Шаргунов отмечает: «Заслуга Государя Николая II в том, что он осуществил смысл истории, как тайны воли Божией». В дневниковой записи Царя от 18 августа 1905 г. по поводу заключении мира с Японией, есть такие строки: «мир будет заключен, так как это должно было быть!». По поводу принятия Верховного главнокомандования в 1915 г. Николай II, прибыв в могилёвскую Ставку, отмечал: «Я здесь, с новой тяжелой ответственностью на своих плечах. Но Воля Господа должна быть исполнена». Полное доверие Промыслу Божьему, дало Государю состояние внутреннего покоя и бесстрашия. 25 июля 1906 г. министр иностранных дел А.П. Извольский делал во время доклада Николаю II был поражен его полным спокойствием, в тот момент, когда орудия мятежников, находившиеся всего в 15 км, вели артиллерийский огонь. Тогда, вспоминал Извольский, Государь «произнёс слова, глубоко врезавшиеся в мою память: “Если вы видите меня столь спокойным, то это потому, что я имею твёрдую уверенность, что судьба России, точно также как судьба моя и моей семьи, находится в руках Бога, который поставил меня на моё место. Что бы ни случилось, я склоняюсь пред Его Волей, полагая, что никогда не имел другой мысли, как только служить той стране, которую Он мне вверил”». Покорность Воле Божьей, для Николая II означала иногда отказ от своих желаний и решений, какими бы верными они ему бы не казались. Отсюда вытекало особое отношение Николая II к своему служению как к жертве, мученичеству во имя России: «Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России. Я буду этой жертвой. Да свершится Воля Божья!». Полковник Е.Э. Месснер определял Императора Николая II как Великомученика «с первого дня царствования (с Ходынки) и до последнего дня (отречения во Пскове). Каково величие души: царствовать в сознании обреченности и под мученичеством безнадежности выполнять свой царский долг, нести бремя державности!».

Непонимание мученического подвига Николая II приводит к непониманию его исторической роли как устроителя Земли Русской. Большинство ничего не знает об Императоре Николае II как о великом преобразователе, осуществившем кардинальную модернизацию России при народосбережении, а не народоуничтожении, как это будет потом, в годы ленинских, сталинских, хрущевских, горбачевских и ельциновских реформ. Накануне Первой мировой войны по сравнению с данными переписи 1897 г. население Империи возросло до 178 млн. человек, то есть прирост составил 53 млн. человек. Как пишет Н.А. Обручев: «Любовь Царя-Мученика к простому народу не была абстрактной: он стремился систематически к улучшению его быта и благополучия; целый ряд законодательств и реформ, проведённых на их основании, свидетельствует об этом». А.А. Борисюк в своем исследовании утверждает: «Открывая эпоху Николая II, мы открываем Россию, о которой было приказано забыть. Многие из рекордов того времени не побиты до сих пор: развитие сельского хозяйства, промышленности, рост численности населения. <…> Опыт такого успеха бесценен и беспрецедентен, тем более, что он был достигнут без репрессий, насилия, массовогго труда заключённых».

Император Николай II являлся инициатором и проводником большинства экономических, промышленных и социальных инициатив, которые преобразили Россию, придав ей статус мировой экономической державы: выработан и начал осуществляться план всеобщей электрификации России, одобрено государственное финансирование исследований радиоактивных металлов, начаты работы по подготовке полетов в космос, освоению атомных технологий, разработки электромагнитного оружия, создана система участковых врачей и бесплатной медицины, бесплатное начальное образование. Последний Государь стоял у истоков систем современного здравоохранения, образования, физической культуры и спорта. Николай II не отделял реформирования страны без укрепления святого Православия. Все реформы последнего Государя шли на фоне православного расцвета, прославления святых, строительства храмов и монастырей. 

Однако возникает вопрос: если вышеприведенное утверждение верно, то в чем же были причины недовольства, сыгравшего немалую роль в успехе революции? Весьма глубокое замечание по этому поводу принадлежит Б.Н. Миронову: «Русские революции не имели объективных предпосылок с точки зрения марксистско-ленинской теории; они являлись в первую очередь политическим и культурным переворотом; их причины надо искать не в провале, а в успехах модернизации, в трудностях перехода от традиции к модерну, в политических практиках, в особенностях политического дискурса».

Небывалый рост народного благосостояния, которым была отмечена вторая половина царствования Императора Николая II, воспринимался либеральной элитой «недостаточным», а народом — как результат исключительно своего труда. Л.П. Решетников отмечает: «Как ни парадоксально, именно материальный рост стал одной из главных причин революционизации общества. Многие не выдерживали испытания богатством или достатком, им хотелось отбросить строгие моральные правила, жить “свободно”, пойти по пути, по которому уже двинулись европейские страны. Монархия, с её духовно-нравственным кодексом, накладывающим на весь народ, прежде всего моральные обязательства, первым из которых было беззаветно служить России, в начале ХХ века уже мешала. Личность Государя Николая II вызывала непонимание и раздражение».

Лучшие представители русского народа хорошо это понимали. Полковник Ф.В. Винберг вспоминал свой разговор в первые дни Мировой войны со старым петербургским извозчиком, выходцем из крестьян, который утверждал: «Царя я очень почитаю и жалею. Крепко его жалею. Ведь душа у него — чисто херувимская. Настоящая христианская, чистая и светлая, что хрусталь. А только — не по нынешнему времени и не по нашему народу такая душа субтильная». 

Шаг за шагом русское общество отступало от Христа и Его заповедей, превращая Православие в обрядность, традицию, теряя при этом живую веру. Член Царствующего Дома, Великий Князь Александр Михайлович называл Православие «опасной сектой». По словам протоиерея Валентина Асмуса: «Даже в недрах Святейшего Синода прокладывал себе путь антимонархизм, в данном случае на волне клерикальных настроений». 

Чем больше люди отходили от Христа, тем они меньше понимали Николая II. Л.П. Решетников отмечает, что «неприятие именно такого Царя создавало условия для распространения различных измышлений о профессиональных и человеческих качествах Государя. Царь, говоря современным языком, оставался в православном “поле”, а его оппоненты из политической и интеллектуальной элит давно это поле покинули».

Поэт Д.С. Мережковский называл Самодержавие «невежеством прошлых веков», а граф Л.Н. Толстой отжившей «формой правления, могущей соответствовать требованиям народа где-нибудь в Центральной Африке». Отсюда к началу ХХ в., по словам А.Н. Боханова, «понятие “Царь” не воспринималось больше сакральным символом, в “обществе” никто и не вспоминал, что “Царь — устроение Божие”. В Миропомазаннике видели только властителя, наделённого, как немалому числу людей казалось, слишком широкими властными полномочиями. Общественное сознание постепенно становилось не только просто нерелигиозным, но и активно антицерковным, а потому и антицарским».

Князь С.Е. Трубецкой признавал, что не революция подорвала в русском народе его монархический дух: «дух этот хирел уже раньше и тем самым создал самую возможность революции. При этом монархическое чувство хирело не только у тех, кто был задет революционной пропагандой. Я сам, будучи принципиальным монархистом, с огорчением не ощутил в себе живого монархического чувства при торжественном выходе Государя в Москве, в начале войны 1914 года».

Подавляющая часть коренных проблем и неудач Российской империи начала ХХ в., которые относят к «ошибкам» и «недостаткам» Николая II, является на самом деле проявлением смертельной болезни, поразившей русскую государственность. Непредвзятый взгляд на ту эпоху отметит, что, именно Николай II, несмотря на все сложности, колебания, ошибки, добился больших успехов в исцелении этой болезни. Общество же не только не помогало в этом Царю, но, наоборот, всеми силами мешало. Каждый раз, ставя Государя в тяжелейшие политические условия, из которых ему приходилось с большим трудом выпутываться, общество обвиняло его в «неправильности» и «неспособности» разрешить создаваемые этим же обществом проблемы. Оно с безумным упорством всеми силами стремилось убрать с исторической сцены вековую элиту, заменив ее проходимцами и авантюристами.

Если мы проанализируем русское общество начала ХХ в., то увидим, что подавляющая его часть не любила своего Государя. Эта нелюбовь объясняется многими причинами, но которые, как это ни странно может прозвучать, объясняются не личными качествами Николая II, а личными качествами представителей русского общества. Как хорошо сказал протоиерей Дмитрий Смирнов: «Государь Николай II и его Семья своей благочестивой жизнью были немым укором тому высшему обществу, которое жило совсем не так». Святитель Иоанн (Максимович) утверждал, что Россия отплатила своему «чистому сердцем, любящему ее более своей жизни Государю» низкой клеветой. «Он был высокой нравственности — стали говорить о его порочности. Он любил Россию—стали говорить об измене. Под влиянием злого умысла одних, распущенности других слухи ширились, и начала охладевать любовь к Царю».

Царь, хотел отстоять самобытность России, модернизируя и реформируя ее, общество хотело революционизировать ее, превратив во Францию или Швейцарию. Общество не осознавало, что за этим последует смерть России, а значит и смерть самого общества. В.В. Розанов точно заметил, что «мы умираем от единственной и основательной причины: неуважения себя. Мы, собственно, самоубиваемся».

У представителей самых разных слоев общества, вчерашних и сегодняшних, к Николаю II имеется много «вопросов». Либералы вопрошают, почему он «вовремя» не ввел конституцию и парламент, консерваторы, наоборот, задаются вопросом, зачем он их вообще ввел и почему «вовремя» не разогнал; красные обвиняют Государя в Ходынке и «Кровавом воскресенье», черносотенцы — в том, что он мало казнил и сажал революционеров; православные «ревнители» ставят в вину Государю, что он построил в Петербурге мечеть и дацан, «недостаточно» притеснял иудеев, те в свою очередь обвиняют Николая II в том, что он «устроил» Кишиневский погром, покровительствовал Союзу русского народа и не отменил черту оседлости; церковные круги досадуют на Государя, что он не возродил патриаршества и приблизил к себе Г.Е. Распутина; его «апологеты», наоборот, упрекают Николая II в том, что он мало прислушивался к советам старца; «русские националисты» не любят Николая II за то, что он отказался, по их мнению, от политики «русификации»; националисты бывших окраин, наоборот, обвиняют его в том, что эта «русификация» делала их культурную самобытность невозможной; «поборники» морали не могут простить Николаю II то, что при нем были публичные дома; сторонники «свободной любви» негодуют, что правительство боролось с проституцией; полуграмотные «любители» истории обвиняют Царя в том, что тот «не раздал» землю крестьянам и так далее.

При этом, «неограниченность» власти Николая II очень сильно преувеличивается. Как замечал И.Л. Солоневич: «Государь Император Николай Второй был, несомненно, лично выдающимся человеком, но “самодержавным” он, конечно, не был. Его возможности были весьма ограничены — несмотря на Его “неограниченную” власть». Н.А. Павлов отмечал, про Государя: «Условия были таковы, что помимо своей воли, Он оказывался иногда бессильным использовать полноту своей власти и проявить ее, как он того желал». Об этом же свидетельствовал и Н.А. Маклаков: «У Государя в области законодательной были отняты все права, Государь не мог исправить некоторые несовершенства в законе, если он его видел».

Николай II дважды собирался, задолго до смуты 1905 года, ввести выборное совещательное представительство для прямого общения Царя с народом. Общество Государя не поддержало. Николай II дважды приноравливал изначально недееспособную Государственную думу, навязанную ему по западным лекалам, к российской действительности. Общество его не поддерживало. В 1914 г. Николай II поставил вопрос о роспуске Думы, как несоответствующей интересам России, и превращении ее в законосовещательный орган. Государя не поддержали все министры, кроме Н.А. Маклакова. Даже правый И.Г. Щегловитов, по собственному свидетельству, сказал Государю, что считал бы себя изменником в случае поддержки этой меры. Николай II несколько раз предлагал умеренным представителям оппозиции войти в правительство, те каждый раз отвечали отказом. Наконец, в трагические февральские дни 1917 года, Государь отдал четкий приказ подавить беспорядки, послал для их подавления большое число войск, сам выехал в Петроград для руководства подавлением мятежа. Кроме Царя, свой долг в те дни не исполнил никто, его никто не поддержал, его приказы не выполнялись, а сам он был пленен в Пскове и лишен власти. В 1927 г. большевистский журналист М.Е. Кольцов (Фридлянд) писал о Николае II: «Где тряпка? Где сосулька? Где слабовольное ничтожество? В перепуганной толпе защитников трона мы видим только одного верного себе человека — самого Николая. Нет сомнения, единственным человеком, пытавшимся упорствовать в сохранении монархического режима, был сам Монарх. Спасал, отстаивал Царя один Царь. Не он погубил, его погубили». 

Проявление самодержавной воли Императора Николая II могло быть успешным, только при поддержки ее большинством общества. Царю же приходилось действовать постоянно ему наперекор. Между тем, все, что предлагали в качестве реформ либералы и революционеры было дилетантским и популистским. Например, их призыв: «Вся земля — крестьянам». Н.А. Обручев писал по этому поводу: «Царь-Мученик ясно осознавал, что раздел всей земли поровну был утопичен и неминуемо привел бы сельскохозяйственную продукцию страны в катастрофическое состояние в ближайшие десятилетия. Говорить о разделе сельскохозяйственных угодий могли лишь безграмотные люди и безответственные демагоги». Но общество, к сожалению, верило последним. 

Вся советская и постсоветская историография наполнены «объяснениями» поступков Императора Николая II. Причем, они давались с потрясающим по своей ограниченности самомнением. По меткому определению генерала П.Н. Краснова, о Николае II судили, «покровительственно похлопывая Государя по плечу». Не будет преувеличением сказать, что вклад советской историографии в изучение личности Императора Николая II равен даже не нулю, а числу отрицательному. Прорыв в этом изучении начался только после крушения СССР и диктатуры КПСС. Здесь, безусловно, надо назвать автора первой серьёзной монографии о Николае II доктора исторических наук Александра Николаевича Боханова. Он первым из советско-российских историков понял, что говорить о Николае II, не затрагивая Православия, значит, ничего не понимать в этом историческом деятеле. «Николай II, — пишет А.Н. Боханов, — последний христианский Царь в мировой истории. Человек и христианин в Нём слились неразделимо. Это выдающийся пример нравственной гармонии, имеющей надвременное значение, пример простой, высокой и нераздельной любви к Богу и России».

Однако А.Н. Боханов в историческом сообществе редкое исключение. Основная же его часть, по-прежнему рассматривет Николая II через прокрустово ложе сикуляризма. Распространенным явлением стали «исследования» о последнем Государе узких специалистов, делающих при этом глобальные выводы. Серьезных выводов на основе этих сведений о Николае II, как и о любом историческом персонаже, сделать невозможно, а как раз этим и занимаются подобные авторы. 

Традиционный вопрос: «Совершал ли Николай II ошибки?», является, на наш взгляд, бессмысленным. Видный правый общественный деятель Н.А. Павлов отмечал: «Не будем утверждать, что Государь обладал непреклонной волей. Были случаи, когда Он мог — и не проявлял её. В ущерб или на пользу стране были эти случаи уклонения от воли — подлежит обсуждению. Но не эти случаи были роковыми для страны. На них, как и на некоторых ошибках в цепи событий, останавливаться нельзя. Бесспорно, одно: в главнейших вопросах судьбы страны — Государь во всё время, и до последнего часа, проявил громадное напряжение характера, выдержку и … волю не уступающего Царских прав и не поступающегося Царской честью и достоинством своей Родины Государя. Больше того, лишь Он, Русский Царь, остался до последней минуты один непоколебимо верным присяге России и за Неё безропотно не склонил, а сложил голову».

Говоря сегодня об «ошибках» Николая II, реальных или мнимых, мы должны учитывать, что он был гораздо более, нежели мы, информирован о той или иной ситуации, по которой следовало принимать решение, в силу хотя бы того, что он был непосредственный участник событий. С другой стороны, мы владеем гораздо большей информацией, так как после крушения монархии у нас имеется опыт целого столетия. То есть мы «мудрее» Николая II на целый век. То, что мы сегодня считаем ошибкой, сто лет тому назад для Царя вовсе не считалось таковой. И.Л. Солоневич считал, что ошибки Николая II сегодня нам «кажутся нам довольно очевидными», но при Николае II «они такими очевидными не казались».

Но одну ошибку, причем глобальную, Государь допустил точно: он не смог до конца представить себе, до каких размеров предательство и равнодушие стали основой не только его ближайшего окружения, не только оппозиции и революционеров, но и широких слоев разных сословий. Слова Николая II, написанные им в дневнике 2 марта 1917 г. в Пскове: «Кругом измена, и трусость, и обман!» – были не метафорой, а точным определением существующего положения. Измена не просчитывается ни одним гением, тем более измена всеобщая. Тот же И.Л. Солоневич писал: «Кинжал Брута не мог предусмотреть даже Цезарь».

Вместо того, чтобы выискивать ошибки Государя, следует сосредоточиться над теми задачами, которые перед ним ставила история, выяснить, как он их решал, что ему удалось, а что не удалось сделать. 

Великая трагедия Николая II заключалась в том, что он верил в силу и конечную победу нравственно здоровых сил России («добрых людей», как он их называл), между тем как они к моменту революции были крайне слабы. Те идеалы, в которые верил Николай II становились чуждыми и непонятными обществу: оно «обессолилось». А.Н. Боханов пишет о Николае II и его эпохе: «Среди цинизма, безверия, нигилизма, конформизма, социальной демагогии и непримиримости, характеризовавшей русскую политическую сцену в конце XIX — начале ХХ века, верующий в Бога, почитающий традицию, милосердный и доброжелательный политик не мог не проиграть свою историческую партию. И его проигрыш стал проигрышем всех и вся в России». Но именно в этом проигрыше политика заключалась великая духовная, обращенная в будущее победа Императора Николая II, оказавшегося выше, милосерднее, доброжелательнее своей эпохи, а значит, и мудрее ее. 

Изуверское убийство Императора Николая II и его Семьи явилось результатом осуществления планов глобалистского сообщества по установлению в мире нового безбожного мирового порядка. Уничтожение русского Царя, его Рода и Державы, должно было привести к глобальному изменению мира, в котором не было места Христу и Его Церкви. Император Николай II, и в силу своих личных свойств, и в силу того, что он был Православным Царем, был главным врагом сил мировой революции. Его уничтожение как Монарха и человека, стало необходимым условием для ее победы. Поэтому, убийство Царской Семьи носило не характер политического или уголовного акта, а имело сакральные и духовные причины. Сегодня, иногда приходится слышать нелепые и малодушные высказывания, что в Екатеринбурге убили не Царя, а «гражданина Романова». Но как отмечал Святитель Иоанн Шанхайский: «Под сводом екатеринбургского подвала был убит Повелитель Руси, лишенный людским коварством Царского венца, но нелишенный Божией Правдой священного Миропомазания». А.Н. Боханов, в свою очередь, утверждает: Николай II «оставался национальным символом, знаком русской государственной традиции, живым образом Великой Православной Империи. Поэтому и уничтожали в Екатеринбурге не «бывшего полковника Романова», не «бывшего Императора», а именно — Царя, последнего не только в отечественной, но и в мировой истории». 

Таким образом, Царская Семья приняла мученическую смерть не только за Россию, но и за весь мир. Пьер Жильяр точно выразил это мировое значение Царской жертвы: «Государь и Государыня верили, что умирают мучениками за свою Родину — они умерли мучениками за все человечество». 

Очевидно, что в связи с этим, последствия убийства русского Царя тяжким возмездием легли на весь мир. Святитель Иоанн (Максимович) свидетельствовал: «Убийство Императора Николая II и его семьи является исключительным как по виновности в нем русского народа и других народов, так и по его последствиям». Нельзя не согласиться с американским историком Р. Пайпсом: «Цареубийство стало первым шагом человечества на пути сознательного геноцида. Тот же ход мыслей, который заставил большевиков вынести смертный приговор Царской Семье, привёл вскоре и в самой России, и за её пределами к слепому уничтожению миллионов человеческих существ, вся вина которых заключалась в том, что они оказались помехой при реализации тех или иных грандиозных замыслов переустройства мира». Простой анализ позволяет сделать однозначный вывод: злодеяния большевизма, нацизма, маоизма, красных кхмеров, атомная бомбардировка Хиросимы — стали возможны только после убийства Божьего Помазанника, то есть Удерживающего.

ХХ век, как никакой другой, явил собой наступление сил зла, и исторический подвиг Императора Николая II как раз заключался в том, что он всю жизнь вел непримиримую войну с мировым злом. Поэтому, убийство Царской Семьи является чудвоищным злодеянием. На пути этого мученичества, Царская Семья явила великий подвиг самопожертвования. Как писал П. Жильяр: «Их истинное величие не проистекало от их царственного сана, а от удивительной нравственной высоты, до которой они постепенно поднялись. Они сделались идеальной силой. И в самом своем уничтожении они были поразительным проявлением той удивительной ясности души, против которой бессильны всякое насилие и всякая ярость и которая торжествует в самой смерти».

Однако в России злодейское убийство Государя ужаснуло далеко не каждого: отрезвления, покаяние коснулось лишь немногих. Среди них был генерал А.Е. Эверт, который открыто заявил: «Мы, главнокомандующие, все изменники присяге и предатели своего Государя! Нас всех ждет такая же участь, и поделом».

8 (21) июля 1918 г., через четыре дня после убийства Царской Семьи, Патриарх Московский и Всея России Тихон (Белавин), после Божественной литургии в Казанском соборе, обращаясь к пастве, сказал: «На днях совершилось ужасное дело: расстрелян бывший Государь Николай Александрович... и высшее наше правительство, Исполнительный Комитет, одобрил это и признал законным. Но наша христианская совесть, руководясь словом Божиим, не может согласиться с этим. Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его...». 

В ответ было «какое-то бессмысленное очерствение, какая-то похвальба кровожадностью. Самые отвратительные выражения: «давно бы так», «ну-ка — поцарствуй еще», «крышка Николашке», «эх. брат, Романов, доплясался» — слышались кругом, от самой юной молодежи, а старшие либо отворачивались, либо безучастно молчали. Видно было, что каждый боится не то кулачной расправы, не то застенка».

Российская интеллигенция, та самая, что еще недавно возмущалась «расправами царского режима» над террористами и революционерами, на убийство Государя ответила словами З. Гиппиус: «Щупленького офицерика не жаль, конечно... он давно был с мертвечинкой».

Православный публицист А.Г. Жучковский назвал отношение к Императору Николаю II «маркером русскости». В страшные дни 1917 года, когда многие взрослые впали в неистовое ликование по поводу свержения монархии, детские души скорбели по свергнотому, а потом и убиенному Государю. Маленькая девочка Елена Граббе, сгоревшая от чахотки на острове Лемнос, в 1918 г. написала собственную молитву за Царя: «Спаси, Господи, Государя нашего Императора Николая Александровича, уменьши страдания его, поддержи его и соблюди от врагов его. Дай ему, Господи, силу побороть врагов своих и, если будет на то воля Твоя, просвети его на мудрое царствование». Истинно сказал Спаситель: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам» (Мф. 11:25). 

Эту любовь русского народа уже почти век не могут простить Николаю II «шариковы» от истории. Его образ является альтернативой их кровавым идолам, безумным утопиям, следование которым привело наш народ и страну к невиданным жертвам и катастрофе. Им смертельно опасна правда о последнем Государе, ибо тогда выяснится вся степень его правоты и вся степень их безумства. Выяснится, что индустриализацию и реформы можно успешно проводить без миллионных жертв, без ГУЛАГов и Соловков, без коллективизаций и чрезвычаек, что сила и воля государственного деятеля, его величие заключаются не в количестве убитых им людей, а в народосбережении. Выяснится, что именно при Николае II были запрограммированы, начаты или осуществлены почти все «великие стройки» коммунизма, которыми так кичились большевики. Выяснится, что детские сады, участковые врачи, приюты, родильные дома, ночлежки для бездомных, борьба с безграмотностью, начальное образование — вовсе не были изобретением советской власти: они были заложены и успешно развивались в царское время.

Император Николай II сделал всё, чтобы предотвратить революцию. За время его царствования Россия стала кардинально иной в плане социальном, политическом, экономическом, промышленном, военном, культурном. Формировалась новая русская научная элита, стремившаяся к славе и величию Отечества. Именно она сыграет потом выдающуюся роль в советских научных достижениях и внесёт весомый вклад в победу в Великой Отечественной войне. К 1917 г. навязанная Николаю II война с ведущими державами Европы за свободу и независимость России была практически им выиграна, выиграна практически в одиночку. Флигель-адъютант контр-адмирал С.С. Фабрицкий писал про Николая II: «Настанет время, когда беспристрастная история воздаст должное величайшему из русских Царей Дома Романовых, в царствование коего, несмотря на полное отсутствие способных помощников и на ведение двух кровопролитных войн, Россия шла колоссальными шагами по пути прогресса и обогащения. Теперь ни для кого не секрет, что Россия была накануне победы и, не будь измены ближайших к Трону лиц, Европейская война была бы закончена блестяще, и Россия была бы первой державой мира и народ ее самым богатым».

Великие преобразования Николая II закончились крушением в феврале 1917 г. не потому, что Царь был «слабым», и не потому, что наши внешние враги были сильнее, а потому что общество наше в своём большинстве не хотело проникнуться планами Государя, предпочитая исполнению великих исторических задач политические интриги и личные интересы. Н.А. Павлов писал: «Не умея оценить этого Государя, ни использовать опыта истории, ни содействовать Власти, ни ценить блага владеть такой страной — своей ленью, легкомыслием и ропотом глухого недовольства и бессмысленных исканий общества — современное поколение нации пришло к 1917 году».

Николая II победили не немцы, не английский или масонский заговор, не военные неудачи и не нехватка снарядов. Всё это Россия под его управлением могла преодолеть и большей частью преодолела. Великий Князь Александр Михайлович писал: «Трон Романовых пал не под напором предтеч советов или же юношей-бомбистов, но носителей аристократических фамилий и придворной знати, банкиров, издателей, адвокатов, профессоров и др. общественных деятелей, живших щедротами Империи. Царь сумел бы удовлетворить нужды русских рабочих и крестьян; полиция справилась бы с террористами! Но было совершенно напрасным трудом пытаться угодить многочисленным претендентам в министры, революционерам, записанным в шестую Книгу российского дворянства, и оппозиционным бюрократам, воспитанным в русских университетах».

Государь Николай II является великим примером христианского политика, человека и семьянина, бескорыстной жертвенной любви к России, её народу. Николай II никогда не считал, что цель оправдывает средства, он не мог проливать моря крови ради достижения политических целей. Он любил и жалел свой народ. Он не мог вешать и расстреливать его сотнями тысяч, гноить в лагерях и тюрьмах, обрекать на голодную смерть даже для подавления смуты и революции. Только ограниченный секуляризованный ум может рождать сегодня сентенции типа «Николай II проиграл страну». Для такого ума в «проигравших» будет и сам Спаситель, который отверг помощь Всемогущего Отца, исполняя Его Святую Волю.

Жизнь Государя, даже в житийном изложении, есть историческая правда. Отдельные ошибки и неудачи царствования Николая II, вольные и невольные его грехи навсегда стерты Богом не только в Вечности, но и в нашей земной жизни. Осталось только величие Подвига и величие Духа нашего святого Царя. 

Сегодня правдивое жизнеописание Императора Николая II становится не только биографией государственного деятеля, но и знаменем всех тех, кто верит в победу Добра над злом, Истины над ложью. Император Николай II при земной жизни не был понят в своем служении. Сегодня, это понимание только начинает осознаваться. Мы очень надеемся, что этот труд поможет нашему народу в этом, ибо как нельзя более актуально звучат сегодня слова Н.А. Павлова: «Из тьмы настоящего и эпохи падения общества и народа, образ Государя Николая II будет всё более и более возвышаться, и просветляться, становясь примером чести, воли, труда и тихой благости. Царь милосердный пробудит великое горе народное. Входя в историю с путеводным именем Государя, Ему последуют все те, кто наконец решится победить воцарившееся чудовищное зло».