Введение военно-полевых судов Императором Николаем II
С началом 1906 г. революционная анархия достигла своего апогея. Убийства полицейских, военных и государственных служащих стали обыденным явлением. 12 августа 1906 г. на жизнь председателя Совета министров П.А. Столыпина было совершено покушение: двое террористов, переодетых в форму жандармских офицеров, проникли на его дачу на Аптекарском острове и взорвали две бомбы, заложенные в портфели. Два сильных взрыва буквально разнесли здание. Двое детей председателя Совета министров, пятнадцатилетняя дочь Наталья и трёхлетний сын Аркадий, были тяжело ранены. Результатом теракта явилась смерть более чем 30 человек. Сам председатель Совета министров не пострадал. После этого покушения, Николай II приказал предоставить Столыпину и его семье квартиру в Зимнем дворце.
Вечером 13 августа 1906 г. командир Лейб-гвардии Семёновского полка Свиты генерал-майор Г.А. Мин на глазах жены и дочери был убит выстрелами из револьвера на станции Новый Петергоф. Убийцей оказалась член Боевой организации эсеров Зинаида Коноплянникова. Л.Г. Прайсман считает: «Убийство Мина потрясло Николая II как мало какое другое событие в стране». Государь записал в своем дневнике: «Вечером на станции в Нов[ом] Петергофе убит добрый Мин, командир Семеновского полка». На следующий день Государь присутствовал на панихиде по Г.А. Мину вместе с его семьёй: «Больно и грустно смотреть на их горе».
Стало очевидно, что гражданское судопроизводство и законы мирного времени не могут сбить волну кровавого террора. 14 августа, на следующий день после убийства генерала Мина, Государь писал П.А. Столыпину: «Непрекращающиеся покушения и убийства должностных лиц и ежедневные дерзкие грабежи приводят страну в состояние полной анархии. Не только занятие честным трудом, но сама жизнь людей находится в опасности. <…> Только исключительный закон, изданный на время, пока спокойствие не будет восстановлено, даст уверенность, что Правительство приняло решительные меры и успокоило всех».
Тогда же Николай II указал военному министру А.Ф. Редигеру, что «смертная казнь, к сожалению, является неизбежной, но необходимо, чтобы лица, совершившие преступления, караемые смертной казнью, не томились долгие сроки в ее ожидании, и, чтобы приговоры в этих случаях постановлялись и применялись не позже 48 часов после совершения преступления». Редигер довёл волю Государя до П.А. Столыпина, а тот в свою очередь до министра юстиции И.Г. Щегловитова.
24 августа 1906 г. был опубликован правительственный указ о введении военно-полевых судов, который включал в себя положения, изложенные Николаем II в письме Редигеру: ускоренный порядок рассмотрения дел, быстрый приговор и его исполнение (как правило, смертная казнь), отсутствие на суде стороны обвинения и защиты. Участь подсудимого решалась тремя офицерами суда. Военно-полевому суду подлежали рассмотрению уголовные дела по обвинению как военнослужащих, так и гражданских лиц в попытке свержения государственного строя, шпионаже, террористических и диверсионных актах, убийстве должностных лиц, грабежах, разбоях и поджогах. При этом отмечалось, что «военно-полевому суду передаются дела в тех случаях, когда преступление и виновность обвиняемого вполне очевидны». Введя в действие военно-полевые суды, Николай II потребовал их неукоснительного применения. Генерал Редигер писал Столыпину 5 сентября 1906 г.: «Государь Император Высочайше повелеть соизволил объявить командующим войскам, что Он требует безусловного применения нового закона о военно-полевых судах по всем преступлениям, предусмотренным в правилах о сих судах». Первый приговор военно-полевой суд вынес убийце генерала Г.А. Мина — З.В. Коноплянниковой: 26 августа её повесили в Шлиссельбургской крепости.
Количество казненных по приговорам военно-полевых судов, несмотря на их относительную массовость, намного уступало количеству жертв революционного террора. Так, в 1906 г. террористами было убито 768 и ранено 820 чел., за тот же период к смертной казни военно-полевыми судами было приговорено 450 чел., а казнено лишь 144 человека. Всего же военно-полевыми судами за все время их существования, с августа 1906 по апрель 1907 г., было приговорено к смертной казни 683 человека.
Уверенность Николая II в необходимости военно-полевых судов нашла своё отражение в письме к адмиралу Ф.В. Дубасову 4 декабря 1906 г.: «С озверевшими людьми другого способа борьбы нет и быть не может. Вы меня знаете, я незлоблив, пишу вам совершенно убежденный в своей правоте моего мнения. Это больно и тяжко, но верю, что к горю и сраму нашему, лишь казнь немногих предотвратит море крови — и уже предотвратила!».
Между тем жизнь самого Императора Николая II и его Семьи находилась в постоянной опасности. В 1906 г. при Петербургском охранном отделении была создана служба Дворцовой охранной агентуры. Это специальное подразделение обеспечивало негласную личную охрану Государя, его Семьи и членов Императорской Фамилии. Заведовал Дворцовой охранной агентурой подполковник А.И. Спиридович.
Летом 1906 г. дворцовой охране стало известно о готовящемся покушении боевой группы на жизнь Государя. Николай II писал матери: «После убийства бедного Мина, ободренные этим успехом для них, мерзавцы анархисты приехали в Петергоф, чтобы охотиться на меня, Трепова, Орлова». Руководство охраны настояло, чтобы в целях безопасности Царская Семья безвыездно жила в Петергофе. Это «сидение» сильно раздражало Государя. 27 августа он писал П.А. Столыпину: «На последнем докладе вы мне сказали, что к воскресенью, то есть к сегодняшнему дню, будут арестованы те лица в Петергофе, которые готовят террористические акты. Между тем я узнал от Трепова, что ещё ничего не сделано. Считаю своё невольное заключение в Александрии не только обидным, но и прямо позорным. 30 августа будет парад в моем присутствии, и к этому дню Петергоф должен быть обезврежен». Николай II с нескрываемым возмущением сообщал матери: «Мы сидим здесь запертыми в Александрии, такой стыд и позор говорить об этом! <…> Я краснею и от стыда за нашу родину и от негодования, что такая вещь могла случиться у самого Петербурга!».
31 августа Царская Семья в первый раз смогла на короткое время отдохнуть в финских шхерах. Государь должен был вернуться к 7 сентября, для проведения парада Лейб-гвардии Кавалергардского полка в Петергофе, однако полиции стало известно, что готовится новый заговор: бомбисты должны были во время парада закидать Царскую Семью бомбами. Столыпин в телеграмме убедил Николая II перенести парад и не возвращаться в Петергоф.
Тем не менее, роспуск Думы «народного гнева», введение военно-полевых судов и объявление Государем о готовящейся большой аграрной реформе нанесли революции тяжелые удары. 21 сентября, по возвращении из путешествия, Николай II писал матери: «Со времени нашего приезда я уже видел Столыпина. Слава Богу, его впечатления, вообще хорошие: мои тоже. Замечается отрезвление, реакция в сторону порядка и порицания всем желающим смуты». 11 октября Николай II в очередном письме к Марии Феодоровне сообщал: «Слава Богу, всё идёт к лучшему и к успокоению. Это всем ясно и все это чувствуют. <…> Сразу после бури большое море не может успокоиться».
Те же настроения заметны и у П.А. Столыпина: «Революция? Нет, это уже не революция, — писал он. — Осенью в прошлом году можно было говорить с некоторой правдоподобностью о революции. Теперь употребление громких слов, как анархия, жакерия, революция, — мне кажется преувеличением».
