События и мифы

Военные неудачи 1915 г. побудили думскую оппозицию вновь возобновить давление на правительство с целью добиться от него больших уступок. Главной задачей этой деятельности было заставить Государя согласиться на так называемое «ответственное министерство». По замыслу оппозиции — это министерство должно было подчиняться не Императору, а главе кабинета, в свою очередь ответственного перед Думой. То есть по существу кадеты стремились к введению парламентского строя в России. Желая до поры скрыть свои парламентаристские устремления, кадеты заменили понятие ответственного министерства на понятие «министерства ответственное переда народом». Весной 1916 г. П.Н. Милюков заявил, что эта замена лишь тактический шаг. Как только, пояснял Милюков, «мы получим такое министерство, оно силою вещей скоро превратиться в ответственное министерство».

Весной 1915 г. внутри Совета министров возглавляемого И.Л. Горемыкиным сложилась группировка, ориентированная на союз с думской оппозицией. Эта группировка возглавлялась главноуправляющим земледелием и землеустройством А.В. Кривошеиным («группа Кривошеина»). Вторым человеком в этой группе был министр иностранных дел С.Д. Сазонов. Николай II поначалу не только не имел ничего против установления связей между Думой и правительством, но даже высказал своё пожелание А.В. Кривошеину, чтобы тот возглавил совет. Кривошеин, по его собственным словам, пользовался поддержкой государя, а «без неё ничего ни у кого не получится». 

«Группа Кривошеина» предполагала создать новый кабинет при участии октябристов, представителей капитала и общественных организаций. Видя себя уже во главе правительства, Кривошеин начал искать тех, на кого он будет в нём опираться. По его мнению, опорой нового кабинета должны были стать кадеты. То есть тактика Кривошеина доказывала, что его стратегической целью было введение парламентаризма если не де-юре, то де-факто. Возглавлять императорское правительство Кривошеин не хотел, а открыто присоединяться к требованию оппозиции ввести думское министерство, грозило ему отставкой. Поэтому Кривошеину приходилось действовать опосредовано.

«Группа Кривошеина» потребовала от Горемыкина убрать из правительства неугодных оппозиции министров: юстиции И.Г. Щегловитова, военного В.А. Сухомлинова, внутренних дел Н.А. Маклакова и обер-прокурора Священного синода В.К. Саблера, которые выступали против союза с оппозицией. Вместо этих министров Кривошеин предлагал генерала А.А. Поливанова, князя Н.Б. Щербатова и А.Д. Самарина. В противном случае министры-«оппозиционеры» грозили подать в отставку. 

28 мая министр финансов П.Л. Барк обратился к Горемыкину с настойчивым предложением обратиться к Императору Николаю II с просьбой о приближении созыва Думы и замене неугодных оппозиции министров указанными выше лицами. Горемыкин присоединился к этому требованию более того, высказал мысль, чтобы «более молодой человек заменил меня, я слишком стар для вас всех».

Думская оппозиция и министерская «Группа Кривошеина» решили, что летом 1915 г. настал подходящий момент для создания неподконтрольного царю кабинета. Великий Князь Андрей Владимирович писал в своём дневнике, что Кривошеин «орудует всем и собирает такой кабинет министров, который был бы послушным орудием у него в руках». Цель Кривошеина, по мнению Великого Князя Андрея Владимировича, была «умалить власть Государя». Эта позиция Кривошеина встречала со стороны части кадетов активную поддержку. Они увидели в «Группе Кривошеина» реальную возможность своего прихода к власти. Бывший легальный марксист П.Б. Струве вышел из кадетского ЦК и стал в июне 1915 г. политическим консультантом Кривошеина. Струве высказался за приглашение в совет министров, на правах членов без портфеля, «общественных деятелей, пользующихся широким доверием» – А.И. Гучкова и князя Г.Е. Львова.

В мае 1915 г. в Москве прошли немецкие погромы, поводом для которых стала вспышка холеры, вину за которую толпа возложила на проживавших в Москве немцев. Этими погромами не преминула воспользоваться оппозиция для раздувания шпиономании с антидинастическим подтекстом. Погромы происходили при попустительстве местных властей, главным образом московского градоначальника генерал-майора А.А. Андрианова.

Во время великого отступления, шпиономания охватила страну. «В обществе только и было разговоров, что о влиянии тёмных сил», — писал председатель Государственной думы М.В. Родзянко.

Видную роль в нагнетании шпиономании сыграла ставка Великого Князя Николая Николаевича. В этом смысле она действовала заодно с А.И. Гучковым. Так, родилось дело об «измене» жандармского полковника С.Н. Мясоедова, близкого к военному министру В.А. Сухомлинову, одному из главных врагов Гучкова. Непосредственно «дело Мясоедова» расследовали генерал-квартирмейстер М.Д. Бонч-Бруевич и начальник контрразведки штаба Северо-Западного фронта полковник Н.С. Батюшин, тесно связанные с Гучковым. Обвинения С.Н. Мясоедова были полностью надуманными. Тем не менее, военно-полевой суд приговорил его к повешению. Великий Князь Николай Николаевич и лично утвердил приговор, и 19 марта 1915 г. Мясоедов был повешен. Вслед за Мясоедовым, ставка активно поддерживала думскую кампанию по обвинению в шпионаже и покровителя С.Н. Мясоедова военного министра генерала В.А. Сухомлинова. Обвиняя этих лиц в измене, великий князь тем самым как бы указывал обществу и армии «истинных» виновников того, что русские войска проигрывают войну.

Немецкие погромы и шпиономания, во многом организованная ставкой и представителями оппозиционных кругов, стали тем «толчком», который укрепил позиции «Группы Кривошеина». Великий Князь Николай Николаевич «горячо сочувствовал этому движению».

12 июня Кривошеин отправился в Барановичи, где встретился с Великим Князем и просил его воздействовать на Государя с целью отставки двух взывающих раздражение в обществе министров: Сухомлинова и Маклакова. 13 июня во время поездки Императора Николая II в ставку в Барановичи, Великий Князь во время доклада настойчиво ему рекомендовал выполнить просьбу А.В. Кривошеина об отставке неугодных министров. Неожиданно, как для министров-«оппозиционеров», так и Горемыкина, Государь удовлетворил все просьбы министров. Уже 4 июня Николай II послал главноуправляющему собственной канцелярией А.С. Танееву записку, в которой приказал приготовить указы об увольнении Н.А. Маклакова и о назначении управляющим министерством внутренних дел князя Н.Б. Щербатова. Замена Н.А. Маклакова князем Н.Б. Щербатовым произошла 5 июня, генерала В.А. Сухомлинова А.А.Поливановым – 13-го июня, В. К. Саблера А.Д. Самариным – 5 июля и И.Г. Щегловитова А.А.Хвостовым – 6 июля. Протопресвитер Георгий Шавельский в своих воспоминаниях утверждал, что министры были отправлены Царём в отставку «под натиском на государя со стороны Великого Князя». В ставке стали говорить о «новом курсе «на общественность», который принимается по настоянию великого князя, а посредником примирения правительства с общественностью является вызванный в ставку умный и хитрый Кривошеин». В беседе с Государем в Ставке, Великий Князь Николай Николаевич настойчиво просил его даровать «ответственное министерство». 

Однако Николай II, на словах выразив сочувствие к этой идее, отказался отправлять в отставку Горемыкина. Тактика Государя объяснялась тем, что он понимал неизбежность в создавшихся условиях компромисса с умеренной частью оппозиции, для недопущения к власти оппозиции крайней. Николай II полагал, что при оставлении во главе кабинета верного Горемыкина и при отсутствии деятельности Думы, третья сессия которой закончилась 29 января 1915 г., возможно привлечение в правительство угодных Думе министров. Николай II рассчитывал, что новое правительство, поддерживаемое обществом, будет воспринято Думой, как «министерство общественного доверия». При этом контроль над этим министерством останется в руках царя.

14 июня в Ставке Император Николай II подписал рескрипт, в котором призвал общество к «совместной с правительством работе для подготовки победы» и указал «на предстоящий созыв Государственной думы». Созыв Думы раньше положенного по закону срока было одним из основных требований оппозиции. Бывший начальник петербургского охранного отделения А. В. Герасимов в письме к А. В. Кривошеину от 16 июня 1915 г. называл «созыв Государственной думы, в настоящее тяжелое время, крайне опасным». Эта опасность заключалась «в возможном захвате правительственной власти Государственной думой». И.Л. Горемыкин пытался отсрочить созыв Думы и ограничить её заседания определённым сроком, чем вызвал резкое недовольство большинства членов совета министров. 

Государь вновь пошёл навстречу этому большинству, и 19 июля Дума возобновила свою работу. 30 июля 1915 г. Царь дал согласие на создание комиссии по расследованию деятельности В.А. Сухомлинова. 4 августа кабинет уполномочил управляющего МВД разрешить евреям повсеместное жительство «за исключением столиц и местностей, находящихся в ведении министров Двора и военного». Это решение нашло поддержку у Императора Николая II. Фактически черта еврейской оседлости была отменена. 

Больше уступки оппозиции, на которые пошёл Государь с целью сохранения общественного мира, были восприняты ею как слабость. Причиной этого восприятия, было стремление оппозиции не к введению парламентского правительства в России, а к захвату власти. Это убедительно продемонстрировала открывшаяся 19 июля думская сессия. Дума отказалась от признания обновленного кабинета «министерством доверия». 

Между тем, сотрудничество министерской парламентской группы и Ставки Николая Николаевича после открыто враждебной позиции Думы не прекратилось. Николай II имел об этом достаточно сведений. Ещё будучи министром, Н.А. Маклаков передал ему перехваченное секретное письмо А.И. Гучкова Великому Князю, которое «очень компрометировало обоих».

А.А. Вырубова писала, что Император Николай II говорил, что Великий Князь Николай Николаевич постоянно, без его ведома, «вызывал министров в ставку, давая те или иные приказания, что создавало двоевластие в России».

Особенно Николая II волновали связи Николая Николаевича с Прогрессивным блоком и военно-промышленными комитетами. Так называемый Прогрессивный блок был создан думской оппозицией 9 августа 1915 г. Ведущими лидерами блока были кадет П.Н. Милюков и прогрессист А.И. Коновалов. Позже к ним примкнули националисты В.В. Шульгин, В.А. Бобринский, В.Я. Демченко, А.И. Гучков, П.П. Рябушинский. Прогрессивный блок начал кампанию по организации военно-промышленных комитетов (ВПК), которые должны были объединить частную промышленность в деле помощи фронту. Инициатором создания ВПК был А. И. Гучков, опиравшийся на крупные промышленные круги Москвы и Петрограда. Военно-промышленные комитеты были созданы в августе 1915 г., в разгар борьбы оппозиции за введение ответственного министерства.

Гучков и его сторонники решили под прикрытием военно-промышленных комитетов, проводить свою политическую деятельность. Эту деятельность начальник Петроградского охранного отделения генерал-майор К.И. Глобачёв называл «легальной возможностью вести разрушительную работу для расшатывания государственных устоев и обрабатывать через своих агентов общество и армию в нужном политическом направлении».

Помимо ВПК Гучков вошёл в созданное Николаем II накануне отъезда в Ставку Особое совещание. Это совещание было призвано осуществлять контроль предприятий, изготовлявших предметы боевого снабжения, а также распределяло крупные военные заказы между русскими и иностранными заводами. Кроме того, оно занималось вопросами снабжения армии. 

Войдя одновременно и в руководство военно-промышленного комитета, и в Особое совещание, Гучков получил реальные рычаги взаимодействия и с военной верхушкой, и с регионами, так как к началу 1916 г. по России было создано 220 местных ВПК, объединённых в 33 областных. В военно-промышленные комитеты вошли такие представители «общественности» как меньшевик-оборонец К.А. Гвоздёв, председатель Рабочей группы, через которого был прямой выход на меньшевистскую думскую фракцию в лице Н. С. Чхеидзе и на «трудовика» А. Ф. Керенского. 

Николай II был вынужден считаться с участием оппозиции в ВПК и особом совещании, так как её представители, Гучков, Коновалов, Терещенко, были представителями крупных промышленных кругов, без которых снабжение армии было невозможным, особенно в тяжёлых военных условиях лета 1915 г. Сообщения о крайне враждебном отношении прогрессистов к существующей власти, поступали Николаю II всю второю половину 1915 и весь 1916 г. 

2 марта 1916 г. царь получил от министра внутренних дел А. Н. Хвостова информацию, что Прогрессивный блок создал в Государственной думе особое бюро для сношений со всеми общественными организациями, обслуживающими армию. При помощи этого бюро Прогрессивный блок надеется «в случае каких-либо осложнений с правительством, получить возможность провести при поддержке Государственной думы давление на правительственную власть со стороны означенных организаций».

О тесных связях Великого Князя и «Группой Кривошеина» свидетельствует даже генерал от инфантерии Ю.Н. Данилов, союзник Прогрессивного блока. Сам Царь, перед отстранением великого князя, сказал, похлопывая рукой по папке с какими-то бумагами: «Здесь накопилось достаточно документов против Великого Князя Николая Николаевича. Пора покончить с этим вопросом».

В.Н. Воейков, будучи допрошенным чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства, показал, что «бывший Государь принял Верховное командование главным образом потому, что Николай Николаевич вмешивался в дела управления государством».

Решение Николая II вызвало резкий протест у «Группы Кривошеина» в совете министров. Инцидент вошел в историю под названием «министерская забастовка». Главными застрельщиками «забастовки» были А.В. Кривошеин, С.Д. Сазонов и А.А. Поливанов. Все трое убеждали совет и его председателя И.Л. Горемыкина, что отстранение Великого Князя будет иметь самые катастрофические последствия для России и что нужно, во что бы то ни стало, отговорить от этого Государя. Однако у И.Л. Горемыкина были все основания сомневаться в искренности этих утверждений, так как ещё в конце июля 1915 г. на заседаниях правительства, эти же министры говорили совсем другое. Так, С.Д. Сазонов утверждал, что в ставке «просто безумные люди распоряжаются». А.А. Поливанов считал, что «логика и веление государственных интересов не в фаворе у ставки». Кривошеин заверял, что «если верховным будет сам император, тогда никаких недоразумений не возникало бы, и все вопросы разрешались бы просто — вся исполнительная власть была бы в одних руках». Позже А.В. Кривошеин высказался ещё более определённо: «Ставка ведёт Россию в бездну, к катастрофе, к революции».

Таким образом, писал генерал Н.Н. Головин, «Император Николай II, имел полное право сделать логический вывод, что русские общественные круги желают, чтобы Монарх в своём лице совместил управление страной и верховное главнокомандование».

Причины, по которым «Группа Кривошеина» поменяла своё прежнее положительное отношение к Великому Князю Николаю Николаевичу, заключались в военных неудачах на фронте. Министерская группа была солидарна с большей частью общества, что ставка не способна исправить положение. Именно поэтому, в свою очередь, Великий Князь, видя недовольство в отношении него даже союзников из правительства, просил Царя о смещении с должности главнокомандующего.

Однако, когда 18 августа 1915 г. министр Поливанов огласил перед советом министров волю Николая II принять верховное командование, мнение «Группы Кривошеина» вновь сразу изменилось. Оппозиционные министры в своих попытках ввести думское министерство имели поддержку лице великого князя. Его отставка била по интересам и думской оппозиции, которая в значительной мере лишалась рычагов воздействия на армию. 

А.А. Поливанов, прибыв в ставку с письмом Государя о грядущей смене командования, призвал смещённого главнокомандующего оказать возможное сопротивление царскому решению. 10 августа Поливанов имел разговор с намечаемым Николаем II в новые начальники штаба ставки генералом М.В. Алексеев, и тот признал перемену верховного главнокомандования в данную минуту «безусловно, вредной». Николай Николаевич, который считал себя всеми оставленным, понял, что в лице «Группы Кривошеина» он по-прежнему имеет союзника. Трудно сказать, насколько далеко был готов идти в этом союзе великий князь, но очевидно, что в случае конфликтной ситуации он поддержал бы оппозицию, а не Царя. (Это, кстати, и произошло в феврале 1917 г.).

Сообщив Совету министров по возвращении в Петроград решение Государя, Поливанов заявил, что «ужасное» событие «угрожает России». Это сообщение Поливанова, по словам помощника управляющего делами Совета министров А.Н. Яхонтова стало «оглушительным ударом среди переживаемых военных несчастий и внутренних осложнений».

Поздно вечером 20 августа на заседании Совета министров, члены «Группы Кривошеина» пытались добиться от Николая II назначения Великого Князя своим помощником. Однако Государь заявил, что его воля непреклонна и что он уезжает в Ставку через два дня. После того, как 21 августа Николай II уехать в Ставку, на заседании правительства стали делаться более радикальные предложения. Морской министр адмирал И.К. Григорович заявил, что раз уговоры на Царя «не подействовали», надо обратиться к нему с письменным докладом, в котором изложить мнение совета. С.Д. Сазонов горячо одобрил это предложение. Министр внутренних дел князь Н.Б. Щербатов заявил, что «мы все непригодны для управления Россией при слагающейся обстановке». Государственный контролёр П.А. Харитонов полагал, что «если воля царя не вредна России, ей надо подчиниться, если же вредна — уйти. Мы служим не только Царю, но и России». В ответ на слова князя Щербатова о невозможности отпускать Императора в заведомую опасность, военный министр А.А. Поливанов заявил, что этого позволить нельзя, «хотя бы пришлось применить силу». Обер-прокурор Святейшего Синода А.Д. Самарин: «Трудно при современных настроениях доказать совпадение воли России и Царя. Видно, как раз обратное».

В противоположность натиску «Группы Кривошеина» глава совета И. Л. Горемыкин разъяснял, что «для него Царь и Россия — неразделимые понятия, что в его понимании существа русской монархии воля Царя должна исполняться, как заветы Евангелия». Яхонтов писал, что «ничего подобного никогда в заседаниях не происходило».

Истинная причина министерского демарша заключалась не в том, что император Николай II принял решение возглавить армию. Понимание причин «министерской забастовки» следует искать в тайных связях «Группы Кривошеина» с лидерами Прогрессивного блока и её устремлениями к участию в «ответственном министерстве». 

Ещё до официального оформления Прогрессивного блока, в ходе дебатов на совете старейшин Государственной думы, кадет П.Н. Милюков и прогрессист И.Н. Ефремов, высказываясь за скорейшее создание кабинета общественного доверия, давали щедрые предложения сочувствующим кадетам министрам. Во главе кабинета предлагалась кандидатура А.В. Кривошеина, а министром иностранных дел — С.Д. Сазонова.

18 августа 1915 г. в газете «Утро России», издаваемой близким к Прогрессивному блоку П.П. Рябушинским, появился список лиц, которых блок хотел бы видеть в составе Ответственного министерства. В этом списке числились двое министров: А.А. Поливанов и А.В. Кривошеин. Поливанов ещё до войны был тесно связан с А.И. Гучковым, которого генерал «ладил в спасители отечества».

В свою очередь Кривошеин был в тесных контактах с Поливановым. На заседании 20 августа Кривошеин заявил в присутствии Государя и министров, что в военное время во главе правительства должен стоять военный министр, прямо намекая на генерала Поливанова. Однако оппозиция к этому времени выдвигала на первую роль уже не А.В. Кривошеина, а А.И. Гучкова. Товарищ министра земледелия граф В.В. Мусин-Пушкин говорил А.В. Кривошеину, что голоса думцев разделились, кем озаглавить будущее ответственное министерство: «вами или Гучковым. Думаю, что вы уже опоздали».

Таким образом, настойчиво прося Царя согласиться с военной диктатурой и с диктатором в лице генерала А.А. Поливановым, «Группа Кривошеина» фактически ставила вопрос «о передаче власти “правительству общественного доверия”». Для Николая II это означало фактически передачу власти оппозиции с непредсказуемыми последствиями. Компромисс с оппозицией, возможный в условиях контроля над правительством в лице верного председателя, становился опасным и невозможным с его удалением и заменой на продумского «диктатора».

21 августа во время доклада Императору Николаю II, министр торговли князь В.Н. Шаховской высказал Государю свои соображения о крайней нежелательности доверять Совет министров Поливанову, которого Шаховской назвал «неверным человеком», и тем более наделять его «диктаторскими» полномочиями. На это Император Николай II твердо ответил: «Это невозможно и этого не будет».

После отъезда Николая II в ставку, борьба оппозиционных министров с И.Л. Громыкиным возобновилась с новой силой. На заседании 26-го августа С. Д. Сазонов в полемике с главой правительства открыто поддерживал Прогрессивный блок, называя его членов «людьми, болеющими душой за родину». Сазонов требовал поддержать блок, но на все свои предложения встретил твёрдый отказ со стороны Горемыкина. 

Сазонов, Кривошеин и Поливанов знали, что прогрессисты готовы прибегнуть к более решительным действиям, поставив Николаю II ультиматум. На это же были готовы пойти и в Ставке Великого Князя. В Могилёве даже собирались потребовать отмены Государем своего решения, а в случае отказа — арестовать его. По словам протопресвитера Георгия Шавельского, Николай Николаевич долго думал над этим предложением, но затем заявил, что он «прежде всего верноподданный, а потому сделанное ему предложение отвергает».

В августе 1915 г. произошла смычка между прогрессистской оппозицией, «Группой Кривошеина» в правительстве и верхушкой ставки. Эта смычка была направлена против Императора Николая II, поэтому своим решением он эту смычку разорвал. «Решение Государя, — считает Г.М. Катков, — обмануло надежды блока на реформу правительства и разочаровало министров, надеявшихся установить с блоком рабочее соглашение». Однако думается, что Г.М. Катков смягчает оценки. Дело было не в том, что Царь обманул «надежды блока на реформу», а в том, что он своим решением сорвал насильственное установление парламентаризма со стороны либеральной оппозиции, поддерживаемой частью министров.

Современник тех событий близкий к военным кругам ставки называл Великого Князя Николая Николаевича «стержнем, вокруг которого плелась вся интрига против личности русского монарха». Этот же источник объясняет министерский демарш лета 1915 г. страхом «Группы Кривошеина» перед «провалом заговора, в котором, как выяснилось впоследствии, они играли видную роль».

27 августа произошла тайная встреча С.Д. Сазонова и А.В. Кривошеина с представителями Прогрессивного блока. На этой встрече обе стороны пришли к общему выводу, что при нынешнем главе кабинета И.Л. Горемыкине никаких конституционных перемен произойти не может, а значит, Горемыкин должен уйти. 

28 августа, на следующий день после встречи с представителями блока, «Группа Кривошеина» поставила вопрос о перерыве сессии Государственной Думы. Горемыкин, как и члены правительства, был за перерыв. Но Горемыкин хотел это сделать в жёсткой форме, объявив главной причиной этого перерыва действия Прогрессивного блока. Министры выступали за мирный перерыв, согласованный с председателем Государственной думы М.В. Родзянко. При этом министры постоянно проводили мысль, что этот перерыв обязательно должен сопровождаться с изменениями в составе правительства, угодными Думе. Сазонов пугал Горемыкина грядущим насилием на петроградских улицах, массовыми выступлениями рабочих в случае, если Дума будет распущена. 

Императрица Александра Фёдоровна писала Николаю II 6 сентября 1915 г., что «Сазонов не ходит на заседание Совета министров — это ведь неслыханная вещь! Я это называю забастовкой министров».

Результатом совещания 28 августа стало известное письмо министров Государю. Оно было подписано П.А. Харитоновым, П.Л. Барком, А.В. Кривошеиным, С.Д. Сазоновым, князем Н.Б. Щербатовым, А.Д. Самариным, графом П.Н. Игнатьевым и князем В.Н. Шаховским. Общий смысл письма сводился всё к тому же: повторялась просьба к Императору не возглавлять армию. Заканчивалось письмо следующими словами: «Находясь в таких условиях, мы теряем веру в возможность с сознанием пользы служить вам и родине».

Письмо министров «совпало» с письмом Николаю II председателя Государственной Думы М.В. Родзянко, в котором тот призывал отказаться от принятия Верховного командования, указывая, что Царь есть «священное знамя», а поэтому он «не имеет права перед страной допускать малейшую возможность, чтобы на это знамя легла какая-либо тень».

15 сентября по приказу Николая II министры выехали к нему в Ставку. Там их ждал весьма холодный приём. Министров не встретили на перроне, не подали экипажей. К Высочайшему обеду их не пригласили. Когда, наконец, министры были приняты Государем, то тот глухим голосом заявил, что был очень огорчён, получив письмо министров, несмотря на твёрдо им выраженную волю принять командование. Николай II сказал, что полностью доверяет председателю Совета министров и требует, чтобы все следовали его руководству. Император заявил, что «все усилия правительства и всей страны должны быть сосредоточены на мысли о войне». Николай II высказал далее главные приоритеты текущего момента: победа в войне и сохранения общественного согласия, как гаранта этой победы. Однако министры, как и оппозиция, эти приоритеты не разделяли. Политическая борьба была дня них важнее военного успеха. Царю это стало понятным из продолжившегося споре между министрами и И.Л. Горемыкиным. Николай II заявил министрам, что когда он вернется в Царское Село, то он примет дальнейшие решения. Государь вернулся 26 сентября и сразу же отправил в отставку А.Д. Самарина и А.В. Кривошеина. В течение декабря 1915 г. и по июль 1916 г., было отправлено в отставку всё правительство. Последними были уволены А.А. Поливанов (март 1916) и С.Д. Сазонов (июль 1916). Это объясняется тем, что Поливанов должен был закончить возглавляемую им работу по организации военного снабжения, а Сазонова всецело поддерживали союзники. Поэтому отставка Сазонова произошла в условиях полной секретности. 

В результате отставок конца 1915-начала 1916 гг. правительство, на некоторых членов которого делала ставку кадетско-октябристская оппозиция в своих стремлениях изменить государственный строй в России, прекратило существование. Вслед за оппозиционными министрами свой пост главы правительства потерял и лояльный Царю И.Л. Горемыкин, который становился не нужен в новых политических условиях. В январе 1916 г. он был заменён Б.В. Штюрмером. Новый кабинет министров был встречен оппозицией ещё более враждебно, чем кабинет Горемыкина.