статьи

События, произошедшие 2 (15) марта 1917 г. в Пскове, до сих пор именуются «отречением» Императора Николая II. Отсюда делается вывод о «слабоволии» Государя, «сдавшего» престол и страну. Однако, как верно пишет А.Н. Боханов: «Все разговоры, “правильно” или “неправильно” поступил Николай II, когда отрекался от престола, возможны лишь в том случае, если эту тему вырвать из конкретных исторических обстоятельств времени и места». П.П. Кравченко, проработавший долгие годы следователем по особо важным делам, замечает: «Все разговоры о слабости Николая II — типичные глупые рассуждения людей, которые не понимают сути христианства и соответственно не могут отличать смирение от слабости. Кроме этого со своей ментальностью определенная часть граждан пытается рассуждать (в лучшем случае) о действиях человека, наделенного Божественной властью, с одной стороны, и руководителя огромной Империей, обладавшего всей доступной информацией, с другой». 

Начиная с 1917 г. гипноз «отречения» господствовал в сознании нашего народа. Причём даже почитатели Государя, которые осознавали вынужденность «отречения», тем не менее, не сомневались в самом его факте. В уже далеком 2002 г. в одной совсем не серьёзной, с точки зрения научного сообщества, популярной газете была опубликована вполне серьезная статья М. Сафронова, которая называлась «Гибель богов. Ложь и правда об отречении Николая II». Она впервые заставляла задуматься насколько достоверной является общепринятая версия об «отречении» от престола Государя Императора Николая Александровича? Опыт изучения обстоятельств убийства Царской Семьи убедительно свидетельствовал, как умело и цинично умели лгать, изворачиваться, а то и прямо фальсифицировать факты и обстоятельства большевики. Но ведь по степени бессовестности и лживости февралисты, свергшие Царя, мало чем отличались от своих духовных собратьев большевиков. Февралисты фальсифицировали изолгали все, что было связано с событиями марта 1917 г. во Пскове. Ведь, тогда, гучковы, родзянки, керенские, милюковы, алексеевы и прочие совершили преступление невиданного по своей подлости, масштабу и тяжести последствий. Видный правый русский общественный деятель начала ХХ в. Н.А. Павлов дал точное определение этой измене: «Мир не слыхал ничего подобного этому правонарушению. Ничего иного после этого, кроме большевизма не могло и не должно было быть». Из запорошённого снегом окна Императорского поезда в Пскове уже отчётливо был виден подвал Ипатьевского дома в Екатеринбурге. Тот же Н.А. Павлов верно отмечал: «Никаких двух революций не было. Была одна — Февральская; и Родзянки, Гучковы и иные ее начнут, а Ленины, Троцкие, Свердловы и Юровские ее продолжат. Одни свергнут, арестуют, осудят; другие — убьют. Палачи — все».

Игумен Серафим (Кузнецов) в своей книге «Православный Царь-Мученик», вышедшей в свет в 1920 г. уже задавался вопросом: «Невольно закрадывается в душу сомнение: а действительно ли подписан Государем акт отречения? Это сомнение можно выгнать из тайников душевных только тогда, когда беспристрастная экспертиза докажет, что акт отречения действительно подписан Императором Николаем II. Такие первостепенной важности акты совершаются не при двух-трех свидетелей, а при составе представителей всех сословий и учреждений. Не было также подтверждено Государем кому-либо при жизни, что им подписан акт отречения от власти, и никто к Нему допущен не был из лиц нейтральной стороны и даже из числа иностранных представителей, при которых бы Государь подтвердил акт своего отречения и что он был сделан не под угрозой насилия, а добровольно. Государь предпочёл отойти от власти, оставив ничем не омраченной Монархическое начало как драгоценный Залог, полученный Им от своих царственных предков».

Потом была известная статья «Подпись Императора», написанная человеком, известным под псевдонимом Андрей Разумов. Ее ценность заключалась в том, что автор, не являющийся профессиональным историком и незнакомый с методологией исследования исторических источников¸ тем не менее, убедительно доказал, что так называемый «манифест» от 2 марта 1917 года, якобы подписанный Императором Николаем II, является искусной подделкой.

Все это побудило меня взяться за детальное изучение этой проблемы, в ходе которого стали вырисовываться обстоятельства, не оставляющие от мифа об «отречении» камня на камне. Свои выводы я изложил в книге «Николай II. Отречение, которого не было» (- М.: АСТ-Астрель, 2010), которая получила продолжение в монографии «Император Николай II и заговор 1917 года. Как свергали монархию в России» (- М.: Вече, 2014). Это было только начало пути, в котором надо было разгребать авгеевы конюшни февралистско-большевистской лжи, недосказанности, при отсутствии многих источников и практически при отсутствии научных исследований по этому вопросу. По мере продвижения в изучении темы «отречения» многое по сравнению с 2010 г. становилось ясным, но многое остается все еще запутанным. Но самое главное брешь была пробита. За последние десять лет миф об «отречении» от престола Государя Императора Николая II, казалось бы, ничем непоколебимый и возведенный в «заповедь» либерально-большевистской догматики, заметно пошатнулся. Более того, благодаря новым исследованиям, с каждым годом происходит его неумолимое крушение. Образ «слабовольного» Царя, «подмахнувшего» отказ от тысячелетнего престола «словно эскадрон сдал», все более тускнеет, и одновременно все ярче начинает светить подвиг святого Царя, мученический путь которого начался в вагоне Императорского поезда в Пскове, а закончился в Ипатьевском доме Екатеринбурга. Как справедливо пишет А.В. Никонтов: «Само изменение трактовки «добровольного отречения Николая II» на «отрешение» и «вынужденное отречения» раскрывает последнего Царя династии Романовых с новой стороны, реабилитирует его и воссоздает историческую правду о нем как активном и самостоятельном политике, а также существенно дополняет и демифологизирует действительный процесс Февральской революции 1917 года». Появились прекрасные статьи, книги и определения со стороны профессиональных историков и юристов, священнослужителей. Особо хочется отметить имена доктора юр. наук М.Н. Кузнецова, протоиерея Георгия Вахромеева, протоиерея Сергия Чечаничева, доктора ист. н. А.И. Рупасова, канд. ист. н. М.М. Сафронова, генерал-лейтенанта канд. ист. н. Л.П. Решетникова, доктора ист. н. В.М. Лаврова, А.Ю. Сорокина, бывшего прокурора Крыма Н.В. Поклонской, магистра права судьи Н.П. Ильичевой и других. Таким образом, мы видим, что сегодня имеется уже целое научно-общественное сообщество, категорически не приемлющее, в той или иной степени, миф об «отречении» Императора Николая II. Лучшим доказательством верности наших выводов о лживости «отречения» являются рыкания в наш адрес со стороны цареборческого сообщества, которые с особой частотой усиливаются в преддверие даты 15 (2 марта). Не осуществив изучение корпуса исторических архивных источников по данной теме, не владея практикой анализа этих источников, цареборцы каждый раз повторяют старые давно опровергнутые доводы, делая поразительные выводы типа: «Отречения Николая II не было, но он все равно отрекся».

Однако в последнее время дискуссия об «отречении» стала сводиться исключительно к двум пунктам: 1. признанию фальшивости документа «Начальнику штаба», выдаваемого за «манифест» (акт) «отречения» Императора Николая II от престола; 2. категорическое отрицание любой возможности со стороны Государя подписать эту или какую-либо иную бумагу, на которой настаивали заговорщики. То есть, говоря иными словами, в основе убеждения об отсутствии отречения лежит следующее: Государь не подписывал никаких документов об отречении, все они подделаны, а значит его отречения от престола не было. Таким образом, получается, что если бы вдруг оказалось, что подпись под «актом» подлинная и Государь действительно подписал этот «акт» или какой иной другой документ, то значит — «отречение» было. Этот взгляд представляется нам неверным и опасным, как с духовно-исторической, так и юридической стороны.

Оговоримся сразу: мы убеждены в том, что так называемый «акт» «отречения» является фальшивкой. Однако не она является главным основанием утверждать об отсутствии факта отречения от престола Императора Николая Александровича. Это основание определяется не наличием или отсутствием подписи Государя под той или иной бумагой, а гораздо более важными и глубокими причинами. Даже если бы представить, что Государь подписал некую бумагу, составленную заговорщиками, то и тогда мы с полным основанием можем утверждать, что она не являлось отречением от престола. Важнейшим фактором отречения от престола является добровольность. Наиболее ярким примером добровольного отречения от престола является отказ от него в 1936 г. короля Великобритании и императора Индии Эдуарда VIII из-за своего желания жениться на американской гражданке У. Симсон. Для чего был составлен и утвержден особый закон об отречении, сам акт о котором был подписан королем и тремя его братьями, одним из которых был будущий король Георг VI, в качестве свидетелей. После чего, отрекшийся король обратился по радио к своим бывшим поданным, в котором четко и ясно объяснил причины своего отречения: «Я нашёл невозможным нести тяжёлое бремя ответственности и исполнять обязанности короля без помощи и поддержки женщины, которую я люблю». После отречения бывший король пользовался полной свободой передвижения, кроме Англии, и обеспечивался королевской казной.

Когда принцип добровольности нарушался, то «отречение» от престола являлось лишь прикрытием свержения монарха. Классическим примером свержения монарха под видом «отречения» является свержение германского императора Вильгельма II. Оно было осуществлено через год и 8 месяцев после «отречения» Императора Николая II и прошло по совершенно тем же «лекалам». Ситуации совпадают даже в деталях: кайзера выманили в ставку, после чего в Берлине и Киле начались народные волнения, генералитет отказался их подавлять, от кайзера потребовали отречения, а пока он «думал» принц Макс Баденский объявил о том, что император отрекся за себя и за сына. После чего в нарушении всех договорённостей Германия была провозглашена республикой. Кстати, сын Вильгельма II, наследный принц Вильгельм 1 декабря 1918 г. открыто заявлял, что заговорщики «не постеснялись 9-го ноября огласить отречение Его Величества и мой отказ от наследственных прав, без нашего ведома и согласия».

Обстоятельства, при которых Государь Император Николай Александрович якобы подписал «манифест», до сих пор неизвестны. Но единственное, что можно точно утверждать, что все события вокруг так называемого отречения были неслыханным насилием над Его волей и личностью. Крупнейший русский правовед М.В. Зызыкин отмечал, что «отречение» Императора Николая II от престола «юридической квалификации не подлежит и может быть принят только как факт революционного насилия». Примечательны слова товарища обер-прокурора Святейшего Синода князя Н.Д. Жевахова, сказанные им в марте 1917 г.: «Отречение Государя недействительно, ибо явилось не актом доброй воли Государя, а насилием».

Протоиерей Владимир Востоков на заседании Поместного собора Российской Православной Церкви заявил: «Собор должен сказать, что в феврале-марта произведен насильственный переворот, который для православного христианина есть клятвопреступление, требующее очищение покаянием. Всем нам, начиная с Вашего Святейшества (имелся ввиду Патриарх Тихон (Белавин) — авт.) и кончая мною, последним членом Собора, должно преклонить колена пред Богом и просить, чтобы Он простил нам наше попустительство развитию в стране злых учений и насилия. Только после всенародного собрания искреннего покаяния умирится и возродится страна, и Бог возвысит нам Свою милость и благодать».

О преступном, насильственном характере так называемого «отречения» говорил на Соборе и профессор Московской духовной академии С.С. Глаголев: «При обсуждении вопроса о нарушении присяги бывшему Государю Императору Николаю Александровичу нужно иметь в виду, что произошло не отречение Николая II, а свержение Его с престола, и не только свержение Его, но и самого Престола. Нужно нам одуматься и принести достойные плоды покаяния».

То есть все правовые акты, подписанные Государем в Пскове 1-2 марта 1917 г., независимо от того были ли они подлинными или фальсифицированными, являются юридически ничтожными уже потому, что при их составлении был нарушен главный принцип делающий действительным любой юридический договор, а именно — добровольность.

Несмотря на то, что законодательство Российской империи четко регламентировало все вопросы, связанные с Престолонаследием, Основные законы не знали понятия «отречения от престола», когда речь шла о царствующем Монархе. Крупнейший русский правовед М.В. Зызыкин отмечал, что о возможности отречения царствующего Монарха «ничего не говорят Основные законы и не могут говорить, ибо раз они сами исходят из понимания Императорской власти как священного сана, то государственный закон и не может говорить об оставлении сана, даваемого Церковью». В наши дни о юридической ничтожности «отречения» заявлял профессионал-юрист А.Ю. Сорокин. Таким образом, «отречение» Императора Николая II, даже если бы он действительно подписал всем известную бумагу, является юридически ничтожным (то есть недействительным), потому, что оно полностью противоречило законодательству Российской империи.

Более того, «отречение» является актом ничтожным и потому, что Государь Император, даже если представить, что он его подписал, не обратил его в закон. Если бы Государь вдруг добровольно согласился бы отречься от престола, то это отречение юридически могло было быть теоретически приравнено только к факту его кончины. Понятно, что почивший Монарх не мог объявлять в манифесте о своей смерти. Поэтому это делал в своем манифесте вступивший на престол его преемник. Законы Российской империи четко регламентировали этот момент. Ст. 53 гласила: «По кончине Императора Наследник его вступает на Престол силою самого закона о наследии, присевающее ему сие право. Вступление на престол Императора считается со дня кончины его предшественника». Таким образом, Император Николай II, в случае его добровольного решения оставить престол, мог бы выразить свою волю не в виде манифеста, а в виде любого иного акта, так как образно говоря он с этого момента как бы «умер» и манифесты издавать уже не мог. Манифест же должен был издавать Император Алексей II, который вступал на престол автоматически после волеизъявления своего отца. Действующий судья, магистр права Н.П. Ильичева отмечает по этому поводу: «Даже если допустить отречение Николая II от престола состоявшимся, то его нельзя признать действительным, в связи с тем, что оно не обращено в закон. Отречение Императора могло быть обращено в закон, только верховной властью, а именно лицом, следующим в очереди наследования (в нашем случае Цесаревичем Алексеем), которое бы заняло освободившийся престол. Обратить в закон отречение можно было только одним образом — законодательным актом (манифестом) о восшествии на престол лица, следующего в очереди наследования. С юридической точки зрения престол Российской империи на законных основаниях принадлежал Николаю II вплоть до его смерти — 17 июля 1918 года».

Не является убедительным и мнение, что Самодержавный Император мог действовать в нарушении закона. Такое мнение демонстрирует непонимание природы Самодержавия, путающего его с диктатурой. Самодержец мог менять законы по своей инициативе, но он им обязательно следовал. В крайних случаях, опять-таки предусмотренных законом, Самодержец мог ввести закон Высочайшим указом, но, как известно, ничего подобного Государем Николаем II в марте 1917 года сделано не было. К слову сказать, как мы уже говорили для отречения от престола английского короля Эдуарда VIII, понадобилось введение заранее целой новеллы в закон о престолонаследии. В наши дни японский император Акихито в соответствии с собственным пожеланием собирается отречься от престола 30 апреля 2019 г. Японское законодательство требует от монарха находиться на престоле пожизненно. Поэтому, для 85-летнего микадо парламент сделал исключение, приняв на этот счет специальный закон.

Ложь и измена стали неотъемлемыми спутниками свержения Государя. Лгали и предавали думские оппозиционеры, царедворцы, генералы Ставки, английские лорды и американские банкиры, большевистские историки и либеральные писатели. Может быть самое страшное, лгали и предавали большинство членов Святейшего Синода и иерархи. 2 марта 1917 г., до еще какого-либо сообщения о так называемом «отречении», синодалы вступили в переговоры с Временным правительством, по-существу, с государственными изменниками и преступниками. Святейший Синод признал Временное правительство ещё до официального «отречения» Государя, приняв таким образом, косвенное участие в государственном перевороте. 4 марта, по-прежнему не имея официального манифеста об «отречении» и отказа Великого Князя Михаила Александровича, члены Синода вынесли из зала заседаний государево кресло. 5 марта, Синод распорядился, чтобы во всех церквах многолетие Царствующему Дому «отныне не провозглашалось».

Император Николай II сделал все от него зависящее, чтобы сохранить свою царскую власть, не нарушить священную клятву данную им в Успенском соборе Кремля при коронации. Но Он не мог насильственно царствовать над народом, не желавшим больше признавать его своим государем. Он почувствовал, что Воля Божья заключается в том, чтобы он оставил престол. Протоиерей Георгий Вахромеев предлагает использовать в отношении того, что произошло в Пскове в марте 1917 г. слово «оставлять»: «Оставить мир то же, что уйти в монастырь. В Пскове произошло оставление престола по воле Божьей».

Л.П. Решетников отмечает: «2 марта 1917 г. в занесённом пургой Пскове не Государь Николай Александрович отрёкся от престола — большая часть России не захотела иметь Царя. Николай II лишь склонился перед Волей Божьей, в точности как это сделал пророк Самуил, когда народ больше не захотел видеть его судьёй: “И сказал Господь пророку Самуилу: послушай голоса народа во всём, что они говорят тебе, ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтобы Я не царствовал над ними” (1 Цар. 8: 7—18)».

Вопрос о так называемом «отречении» Императора Николая II как нельзя более актуален сегодня с духовной и геополитической точек зрения. Речь идёт не только о правильном понимании подвига Святого Царя, но и о вопросе духовной легитимности Верховной власти. Толька та власть в России сможет чувствовать себя надёжно и спокойно, только та власть сможет вывести Россию из тупика нынешнего духовного кризиса, которая будет чувствовать себя наследницей не богоборческого режима, а тысячелетней российской государственности, насильственно и предательски оборванной 2 (15) марта 1917 г.

2 марта 1917 г., когда русский Царь был насильственно лишён своего венца, в селе Коломенском под Москвой произошло явление иконы Божьей Матери Державной. Крестьянка слободы Перерва Бронницкого уезда Евдокия Адрианова во снах стала видеть белую церковь с повторяющимся требованием найти там чёрную икону и сделать её красной. Крестьянка рассказала о снах настоятелю Вознесенского храма в Коломенском. После долгих поисков в подвалах церкви была найдена большая, почерневшая от времени икона. На доске проступало изображение Младенца Христа на коленях у Богородицы, главу Которой украшала царская корона. В руках Богородицы — царские регалии: скипетр и держава. Храм Вознесения Господня был построен Великим Князем Василием Иоанновичем в благодарность Богу за дарование ему сына Иоанна (будущего первого русского Царя Иоанна Грозного). Пресвятая Богородица явила России, что отныне царский венец, скипетр и держава приняты Ею. Лик Богородицы, исполненный печали, предвещал и царскую Екатеринбургскую голгофу, и грядущие муки России.

Автор: П.В. Мультатули