15 июля | 2019
Автор: Admin
Молитвенная, постовая и евхаристическая дисциплина Императорской Четы. Часть 2.
Автор: Капков К.Г. Субботние всенощные при Дворе начинались в 18¬30 — 19¬00, а литургии довольно поздно: в 11¬00 — 11¬30. Иногда до обедни Государь шел на охоту, гулял или работал в кабинете, принимал доклады разных лиц и депутации. Из-за этого Государь несколько раз за время царствования опаздывал в церковь.
Особо можно сказать о продолжительности служб. На Руси с давних пор был принят из Палестины древний, так называемый Студийский устав, определяющий круг церковных богослужений и постовую дисциплину. Устав этот составлялся для монастырей, где продолжительные службы и длительные суровые посты естественно вписываются в жизнь отрекшегося от мира инока. В приходах надо было опускать или сокращать некоторые службы, иначе бы мирянам оставалось мало времени на работу и семейный быт. Но, к сожалению, единого правила, как и что сокращать, так называемого приходского устава, не выработано в России до сих пор. Для Придворного ведомства в XIX веке такой устав был составлен. И хотя всенощные и литургии при Дворе продолжались, как правило, всего 1 час, максимум — 1 час 20 минут, эти богослужения всегда отличались особенной стройностью, красотой и благолепием.
На архиерейских службах Император бывал редко и практически всегда по необходимости, согласно принятым церемониалам. Императорская семья соблюдала утреннее и вечернее молитвенное правило. Так, 2 октября 1915 года Императрица писала мужу в Ставку: «Ах, как вас обоих [Государя и Цесаревича Алексея. — К.К.] мне недостает! В час, когда он [Цесаревич] обыкновенно молится, я не выдержала, расплакалась, а затем убежала в свою комнату и там прочла все его молитвы на случай, если бы он забыл их прочитать. Прошу тебя, каждый день спрашивай его, не забывает ли он молиться?». 6 октября Государь отвечал Императрице: «Я молюсь с ним каждый вечер. <…> Он слишком быстро читает молитвы, и его трудно остановить». 5 декабря 1916 года, будучи в Штабе, Император записал в дневнике: «Помолившись с Алексеем, уложил его спать».
Учитель Цесаревича Чарльз Сидней Гиббс сообщает, что «в Царском Селе каждый вечер, когда Цесаревич был уже в постели [и был готов заснуть. — К.К.], Императрица читала с ним вечерние молитвы. В Могилеве Его Величество продолжил этот обычай. Несмотря на то что его осаждали посетители, он на время пренебрегал своими обязанностями и ускользал из кабинета».
Вместе с вечерней молитвой Императрица иногда читала Библию. Здесь же отметим, что Императрица вообще регулярно читала Библию, что соответствует протестантской традиции, в которой она была воспитана. Есть личные свидетельства Императрицы и о ее келейных чтениях акафистов (например, иконе Божией Матери «Казанская»).
В воспоминаниях военного писателя Дмитрия Николаевича Дубенского, бывшего в свите Императора, отражен рассказ камердинера Государя о том, как ночью с 1-го на 2е марта 1917 года келейно молился Царь. Камердинер говорил: «Его Величество всегда подолгу молятся у своей кровати, подолгу стоят на коленях, целуют все образки, что висят у них над головой, а тут и совсем продолжительно молились. Портрет Наследника взяли, целовали его и, надо полагать, много слез в эту ночь пролили. Я заметил все это».
В 1919 году, давая показания следствию Соколова, камердинер Терентий Иванович Чемодуров, в частности, отметил, что «никто из членов [Царской] семьи не садился за стол без молитвы». Охранник Ипатьевского дома Филипп Полиевктович Проскуряков свидетельствовал, что у Царской семьи утром «была общая молитва. Они все собирались в одну комнату и пели там молитвы».
В личных покоях Императорской четы всегда было много икон. Так Великий князь Александр Михайлович вспоминал: «Обстановка спальни [Александровского дворца], три стены, полные образов от потолка до полу, лампадки, молельня».
Александровский дворец открылся в качестве музея уже в июне 1918 года, когда его хозяева находились в Ипатьевском доме. По свидетельству очевидцев, интерьеры дворца «поражали не роскошью, а скорее необычайной простотой. <…> Проходя по анфиладам комнат <…> посетители не могли избавиться от странного ощущения, что Николай II не был деспотичным правителем, как его расписывали, а обыкновенным человеком, семьянином, у которого в кабинете и библиотеке <…> повсюду были расставлены фотографии его детей в разном возрасте, от младенчества и до совершеннолетия. <…> “Святая святых” [имеется в виду кабинет Императора. — К.К.] <…>выглядела в высшей степени непритязательно, по¬домашнему просто и была окутана духом чадолюбия. <…> Личные покои Царя и Царицы, состоящие из соединенных между собой отдельных комнат, были еще одним свидетельством <…> взаимной любви друг к другу, любви к своим детям и глубокой христианской веры. Их ¬спальня <…> была больше похожа на русский православный храм, чем на будуар, так много икон было там. Две скромные железные кровати, [сдвинутые вместе] которые можно увидеть во “второразрядной гостинице”, по наблюдению одного американского посетителя в 1934 году. <…> А вся стена от пола до потолка была увешена образами, распятиями и “простенькими, дешевыми иконками в убогих жестяных окладах”. <…> [В комнатах Великих княжон] иконки, недорогие гравюры и фотографии на религиозные темы. На тумбочках у кроватей лежат Евангелие и молитвенники, вместо обычных девичьих безделушек поставлены распятия и свечи».
О комнатах Великих княжон и Наследника оставил воспоминание протоиерей Афанасий Иванович Беляев26, служивший в Александровском дворце в первой половине 1917 года: «Я надел епитрахиль, взял в руки крест и Евангелие, и за скороходом, указывающим путь, пошел наверх, в комнаты детей. Какие удивительные по¬христиански убранные комнаты. У каждой княжны в углу комнаты устроен настоящий иконостас, наполненный множеством икон разных размеров с изображением чтимых особенно святых угодников. Перед иконостасом складной налой, покрытый пеленой в виде полотенца, на нем положены молитвенники и богослужебные книги, а также Св. Евангелие и Крест. Убранство комнат и вся их обстановка представляют собой невинное, не знающее житейской грязи, чистое, непорочное детство».
В 1923 году заведующий Ливадийским дворцом «с ужасом» констатировал: «Спальня царская и детей обвешаны десятками картин религиозного содержания <…> и всюду божницы, божницы с десятками икон в спальнях, в ванных… Вы живо чувствуете прошлое и предстоящее России будущее, если бы не началась война и революция…».
Заметим, что интерьеры Ливадийского дворца, как и Александровского, не ослепляли роскошью. И в наши дни, посещая дворец, складывается ощущение тепла, уюта, представление о скромности его бывших обитателей.
Далее отметим следующий момент. Государь Николай II в продолжение царствования (особенно в период празднования 300¬летия династии) подчеркивал преемственность, единство Императорской России с древней Русью, с родоначальниками династии. Вероятно, в честь Царя Алексея Михайловича Император назвал своего сына. Поэтому, полагаем, любопытно сравнить богослужения при Государе Алексее Михайловиче со временами последнего Императора.
