статьи

Автор: Петр Мультатули (кандидат исторических наук, биограф Николая II). 

17 (30) октября 1905 года был опубликован Высочайший манифест Императора Николая II «Об усовершенствовании государственного порядка». В нем провозглашались политические права и свободы: свобода совести, слова, собраний, политических партий, неприкосновенность личности. Манифест подтверждал учрежденный ранее новый законодательный орган Государственную думу, без одобрения которой отныне ни один закон не мог быть принят. Этот манифест Императора Николая II, как и многие политические шаги Государя, вызывал и вызывает самые полярные мнения, начиная от того, что вводить «конституцию» надо было давно, тогда бы и революции не было, и заканчивая утверждением, что именно эта «конституция» и погубила Самодержавную Россию. При всей полярности этих мнений, они относятся к этому решению Государя критически, обвиняя его либо в недальновидности, слабости, непоследовательности. Однако беспристрастный взгляд на эти события приводит нас к совершенно обратным выводам. 

Император Николай II дважды собирался, задолго до смуты 1905 года, ввести сословно-выборное совещательное представительство, которое могло бы доносить до Царя народное и общественное мнение. Необходимость в таком органе уже ясно осознавали Император Александр II и Император Александр III. 

Вопреки распространённому мнению Царь-Освободитель не был сторонником введения в России конституции. Когда при нем зашла речь о ее необходимости, Александр II сказал: «Я даю слово, что сейчас, на этом столе, я готов подписать какую угодно конституцию, если бы я был убежден, что это полезно для России. Но я знаю, что, сделай я это сегодня, завтра Россия распадётся на куски». 

Александр II хотел ввести в России такое народное представительство, которое отвечало бы старинным русским традициям, а не западной модели. Александр III, которого принято считать убеждённым «реакционером», в своих воззрениях шёл дальше планов своего отца. Он был сторонником созыва Земского Собора, основанного на «старорусских началах». Но при этом Александр III также был категорическим противником западного парламентаризма. После убийства Александра II Александр III, в конце концов, склонился к твердой линии, результатом которой стал знаменитый манифест, в котором говорилось «о незыблемости Самодержавия». Царь справедливо посчитал, что в стране охваченной смутой, невозможно заниматься судьбоносными реформами. Но необходимость совещательного народного представительства не отпала. Таким образом, вновь была упущена возможность создать представительный орган на русских традиционных началах по инициативе Самодержавной власти. В результате в обществе все больше набирало силу представление, что власть не хочет идти на создание никаких представительных органов, а значит, они должны быть созданы силой и по западному образцу. Император Александр III скончался, так и не подойдя даже к проектам представительской реформы, невольно заложив тем самым бомбу, которая взорвалась в 1905 г. при Императоре Николае II. 

Николай II был не меньшим, чем его отец, сторонником создать в России выборное совещание, представляющее все слои народа и позволяющее Монарху общаться с ним непосредственно, без посредничества чиновничьей бюрократии. С.В. Куликов отмечает, что Император Николай II готовил создание народного представительства задолго до 1905 г., причем совершенно независимо от революционного или оппозиционного движения. Государственный контролер генерал П.Л.Лобко напомнил Государю в июле 1905 г.: «Ваше Величество еще задолго до рескрипта 18 февраля изволили высказывать, что мысль об обращении к народу для помощи правительству уже издавна составляет предмет Ваших забот». 

В начале царствования ближайшим советником Государя был бывший его преподаватель Н.Х. Бунге, который в 1894—1895 гг. занимал должность председателя Комитета министров. Бунге советовал Государю продолжить реформаторский курс Императора Александра II, но при этом охранять Самодержавие и всеми мерами не допускать западного парламентаризма. 

В.Л. Степанов отмечает: «Николай II очень многое воспринял именно от Бунге. Как и его наставник, Самодержец считал, что реформы должны проводиться постепенно, с учётом национальных и исторических особенностей России». Государь был противником не конституции вообще, а такого понимания этого понятия, которое ассоциировалось исключительно с парламентаризмом. Николай II был убеждён, что «действительная парламентская система будет означать гибель России».

Чиновник канцелярии Совета министров А.С. Путилов считал, что в Николае II с «самых первых дней царствования проявилось и проявлялось до самого конца тяготение к общественно-либеральным формам государственности, странно уживавшееся в нём с незыблемой верой в необходимость для России Самодержавия». На самом деле ничего «странного» в этом не было: представительное собрание русского народа, помогающее Царю управлять Россией, вовсе не означало слепое копирование парламентской системы по западным лекалам. Беседуя с князем П.Н. Трубецким в 1897 г., Николай II сказал: «Ограничение Царской власти было бы понято народом как насилие интеллигенции над Царём, и тогда народ стер бы с лица земли верхние слои общества».Конечно, никаким либералом Государь не был, о чём он откровенно заявил в 1904 г. князю М.Д. Святополку-Мирскому: «Отчего могли думать, что я буду либералом? Я терпеть не могу этого слова». Николай II недвусмысленно дал определение своих места и роли в жизни Российского государства, когда в анкете по переписи населения 1897 г. на вопрос: «занятие, ремесло, промысел», написал: «Хозяин земли Русской». Самодержавие и либерализм — понятия не совместимые. Но Самодержавие вполне и естественно могло сочетаться с выборным народным представительством, имеющим законосовещательные права. 

Однако русское общество стремилось именно к западному парламентаризму и ограничению Самодержавия. С вступлением на престол Императора Николая II в земских кругах зародилась надежда, что молодой Государь под влиянием Н.Х. Бунге отправит в отставку К.П Победоносцева и возродит линию М.Т. Лорис-Меликова. В адресах ряда земств, поступивших на имя Николая II, содержались призывы считаться с мнением общественности. 

17 января 1895 г. в Николаевском зале Зимнего дворца собрались для выражения верноподданнических чувств представители дворянства, земства и городов, Государь вышел на середину зала и решительным, твёрдым голосом произнес речь, которую закончил словами: «Мне известно, что в последнее время слышатся в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекающихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что Я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твёрдо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный Покойный Родитель». 

Будучи сторонником сотрудничества власти и оппозиции, Император Николай II полагал, что лидерство в реформаторском процессе должно сохраняться за короной. Этого ему либералы не простили никогда. 19 января 1895 г., спустя два дня после царского обращения, бывший легальный марксист, свернувший в сторону либерализма, П.Б. Струве написал анонимное «Открытое письмо Николаю II», которое заканчивалось словами: «Вы первый начали борьбу, и борьба не заставит себя долго ждать». Но гораздо более тревожным признаком стало скрытое недовольство речью Государя представителями российской элиты. 2 февраля 1895 г. К.П. Победоносцев писал Великому Князю Сергею Александровичу: «После речи Государя в верхних кругах происходит нелепое раздражение. Я уверен, к несчастью, что большинство членов Государственного Совета относится критически к поступку Государя и, увы, некоторые министры тоже!».Эти сановники, так же, как и либералы, хотели ограничения Самодержавия. Создавать в таких условиях выборный совещательный орган Император Николай II полагал опасным для внутреннего положения дел в стране. 12 декабря 1904 г. Государь вычеркнул из проекта указа пункт о назначении в Государственный совет выборных от земств. Помимо прочего, причина, по которой Государь не хотел усиливать позицию земств, была напрямую связана с определением стратегического курса развития страны — индустриализации и создания собственной промышленности. Кстати, в те годы рьяным сторонником Самодержавия и противником любого усиления земств в политической жизни империи был никто иной как С.Ю. Витте, открыто утверждавший, что только Самодержавие может обеспечить проведение индустриализации. Однако вскоре он стал занимать совершенно иную позицию. 

К началу ХХ в. экономическая политика правительства по модернизации экономики поставила Россию на одно из первых мест в мире по темпам экономического роста. Прорыв России в Маньчжурии и на Дальнем Востоке, рост её влияния в Корее и Китае, планы Царя по выходу к незамерзающим портам Жёлтого моря вызывали острое беспокойство конкурентов на Западе. В самой России имелась влиятельная группа противников азиатской программы, которую негласно возглавлял С.Ю. Витте. Он предлагал активно привлекать в русскую экономику иностранный капитал. Как отмечает Ю.А. Петров: «Заметного экономического прогресса Россия добилась не в последнюю очередь благодаря иностранному предпринимательству и заграничным инвестициям. <…> Эти инвестиции работали на дело индустриализации России. Отечественный капитал сохранял лидирующие позиции в народнохозяйственной системе страны». 

Но Витте стремился к тому, чтобы участие иностранного капитала стало бесконтрольным. 17 марта 1899 г. на совещании министров под Высочайшим председательством он заявил: «Я так был убежден в необходимости для России широкого прилива иностранных капиталов, что был склонен, в моем Всеподданнейшем докладе Вашему Императорскому Величеству предложить, чтобы до 1904 г. их приливу не ставилось решительно никаких преград». 

Однако Император Николай II с этим не согласился и утвердил положение «о нежелательности в политическом отношении сосредоточения» в руках иностранных компаний «обширных поземельных владений». В своих мемуарах Витте жаловался, что «Государь Император, близко незнакомый ни с финансовой историей, ни с финансовой наукой, боялся, чтобы не внести в Россию значительного влияния иностранцев». Н.Н. Обручев, комментируя эти слова, писал, что Император Николай II «более образованный, чем Витте, обладавший большим государственным умом, которого у Витте не было, и более дальновидный, чем это предполагал Витте, твердо знал, что завоевательные аппетиты международных империалистов удовлетворялись не столько пушками и генералами, сколько финансистами и их золотом». 

К 1901 г. против Императора Николая II сложилась вполне оформленная тайная оппозиция, душою которой был министр финансов С.Ю. Витте. Не демонизируя его и не отрицая всего положительного, что было им сделано, следует признать, что к началу ХХ в. он стал самой опасной фигурой для стабильности Российской империи. Первой и главной целью Витте была личная власть, которую он в идеале рассматривал, как фактически диктаторскую. Второй целью Витте была поддержка государством его финансово-экономических интересов, несмотря на то насколько они соответствуют интересам государства. Исследователь С.В. Фомин полагает, что Витте «пытался манипулировать Правительством, под которым следует понимать, прежде всего, Государя». Витте хотел модернизации российской экономики, но подчинив её при этом иностранным банкам. Государь, наоборот, хотел использовать иностранные банки для модернизации русской независимой и конкурентоспособной экономики. А.А. Половцов утверждал, что С.Ю. Витте отмечен «в пристрастии к иностранным капиталам, в покровительстве евреям, в допущении нерусских подданных устраивать промышленные предприятия России, что называется отдавать иностранцам русские богатства». 

Ещё при Императоре Александре III, став министром финансов, Витте занялся реорганизацией Института коммерческих агентов возглавляемого им министерства. Первым делом он открыл агентство в Вашингтоне и вступил в прямые контакты с ведущими американскими банкирами. Коммерческие агенты были переименованы в агентов министерства финансов и приравнены к составу русских посольств и миссий. Крупный чиновник министерства финансов и член правления Русско-китайского банка камергер А.В. Давыдов, утверждал, что у Витте во всех крупных иностранных центрах были свои корреспонденты в лице ведущих банкиров. Во влиятельных европейских и американских финансовых кругах всё больше склонялись к мнению, что Россию надо остановить. Наилучшим решением для достижения этой цели, стала бы замена Императора Николая II на подконтрольного монарха. 

Витте, чувствуя, что его влияние при Дворе неуклонно падает, стал выступать в образе либерала, выступая против «полицейского произвола» и ратовать за участие земств в жизни государства, то есть ровно противоположное тому, что он говорил ранее. В.М. Вонлярлярский утверждал, что Витте готовил государственный переворот и с этой целью «старался дискредитировать Самодержавие, в надежде очутиться, после переворота, президентом Российских соединённых штатов и ненавидел Государя». Однако Император Николай IIсломал эти планы Витте, отправив его в отставку с поста министра финансов. 

Однако давление на Государя со стороны либералов и парламентаристов только усилилось. На Царя шло мощное давление так называемого либерального крыла, которое, хотело видеть министром внутренних дел Витте. В 1904 г. был убит главный оппонент Витте министр внутренних дел В.К. фон Плеве. Назначенный Государем как компромиссная фигура новый министр князь П.Д. Святополк-Мирский не скрывал своих либеральных убеждений и всячески заигрывал с земским движением. Был разрешен земский съезд, который должен был обсуждать лишь вопросы проблем сельского хозяйства. Однако осенью 1904 г. собравшиеся в Париже земцы-«конституционалисты» под влиянием П.Н. Милюкова и П.Б. Струве решили, принять на съезде антиправительственную резолюцию, поставив в повестку дня вопросы о необходимости введения конституции и основных гражданских свобод. «Конституционалисты» действовали грубо и агрессивно, оттеснив от работы по подготовке к съезду земцев-«почвенников», не желавших участвовать в политических авантюрах. Государь запретил съезд, осознавая, что кроме политической провокации от него ничего ждать не приходилось. С такими людьми, считал Государь, невозможно создавать выборный совещательный орган. Когда Святополк-Мирский доложил Государю, что «охранительные интересы диктуют необходимость удовлетворения требований» либеральной оппозиции и узаконить «участие выборных в законодательстве», Император Николай II ответил: «Да, это необходимо, вот им можно будет поручить разобрать ветеринарный вопрос». 

На разрешенном частном совещании земцев 6—9 ноября 1904 г., тон задали «конституционалисты».Член Государственного Совета Н.А. Павлов дал следующее определение земскому съезду: «Это не оппозиция, а заговор»,который «организован придворными, титулованными, с ведома бюрократии».Собрание приняло постановление в пользу введения конституции и парламента. Сразу же после собрания, «освобожденцы» Милюкова и Струве организовали кампанию по преданию гласности текста принятой резолюции, в которой требовалось ограничение Самодержавной власти. «Союз освобождения» развернул кампанию банкетов (т.н. «банкетная кампания»), на которых поднимались тосты за свободу, конституцию и Учредительное собрание. Государь осознал, что «общественное мнение» прочно срослось не только с либеральной оппозицией, но и со многими влиятельными представителями правящего слоя. Тем не менее, Император Николай IIпо-прежнему считал введение совещательного выборного органа необходимым. По его распоряжение в проект готовящегося указа был включен пункт в следующей редакции: «Установить способы привлечения местных и выбранных ими из своей среды лиц к участию в разработке законодательных предначертаний Наших до рассмотрения их Государственным Советом». Граф А.А. Бобринский поспешил записать в дневнике, что «на этом совещании решена полуконституция». 

Между тем до Государя дошли слова Витте, сказанные им одному из великих князей по поводу указа: «То, что в субботу будет опубликовано удовлетворило бы публику три месяца назад, теперь — нет». Цель Витте была многоходовой: взяв подготовку указа в свои руки, оттеснить тем самым Святополка-Мирского, добившись его отставки, а затем добиться и отмены пункта о выборном представительстве, зная насколько Государь противится ему в душе. Таким образом, Витте возвращался бы во власть в качестве влиятельного министра внутренних дел. Князь С.Н. Трубецкой подчеркивал в те дни: у Витте «только два двигателя: личное честолюбие и личная ненависть к Царю...». 

Вечером 11 декабря Государь в Царском Селев присутствии Великого Князя Сергея Александровича сказал Витте: «Я никогда, ни в каком случае не соглашусь на представительный образ правления, ибо я его считаю вредным для вверенного мне Богом народа». Закрывая работу совещания, Государь сказал: «Не для меня, конечно, не для меня — для России, я признал, что конституция привела бы сейчас страну в такое положение, как Австрию. При малой культурности народа, наших окраинах, еврейском вопросе и т.д. одно Самодержавие может спасти Россию. Притом мужик конституции не поймет, а поймет только одно, что Царю связали руки, а тогда — “Я вас поздравляю, господа!..”». 

Обнародованный 14 декабря 1904 г. Высочайший указ Правительствующему Сенату не содержал положения о представительном выборном органе, но зато в нем было много важных нововведений по расширению прав и свобод подданных (в вопросах свободы совести, слова и собраний). То есть, на момент издания манифеста 17 октября 1905 г. многие из провозглашенных свобод, в том или ином виде, уже существовали в Российской империи! 

6 января 1905 г. во время артиллерийского салюта на водосвятии на Неве во время праздника Крещения Господне, Император Николай II едва не был убит залпом боевой картечи, который должен был быть холостым. А через два дня произошла огромная провокация под названием «Кровавого воскресенья». Сегодня уже точно установлены о роли Боевой организации эсеров в подготовке этой провокации, но пока все еще темна роль в ней Витте и Святополк-Мирского. Как отмечал в те дни граф А.А. Бобринский: «Из всего внутреннего хаоса выплывает карельская, хитрая, вероломная и умная фигура Витте». И.И. Колышко, хорошо знавший Витте, утверждал, что тот знал о готовящемся многотысячном шествии рабочих «и в предстоявшей свалке умыл руки». 

Практически сразу после январских событий в Петербурге и начале смуты по всей стране, на Николая IIначалось мощное давление с целью заставить его изменить государственный строй и ввести конституцию. Государь был уверен, что желание «конституционных» экспериментов исходит исключительно от верхушки общества, полностью оторванной от русского народа. 11 февраля Николай IIзаявил на вторично созванном Совете министров: «Общество наше, воспитанное на западноевропейских доктринах, видит спасение наше в насильственной пересадке на нашу почву чуждых русской истории и духу нашего народа совсем не русских форм: конституции и парламентаризма. <…>На Руси никогда не было феодализма, всегда существовало доверие и единение Царя с народом, а потому и нет логической причины устанавливать теперь между этими двумя началами конституционный договор». 

3 февраля под председательством Николая II состоялось заседание Совета министров. Государь заявил, что смута увеличивается, а мнения по способам ее преодоления самые противоречивые. Решено было, что Государь в Высочайшем рескрипте на имя министра внутренних дел заявит о подготовке совещания по вопросу созыва выборных лиц для обсуждения вопросов законодательства. Однако работа над рескриптом была прервана убийством 4 февраля Великого Князя Сергея Александровича.18 февраля 1905 г. Николай II издал рескрипт на имя министра внутренних дел А.Г. Булыгина, в котором поручалось созвать Особое совещание для разработки основ «думской» избирательной системы. После этого Совещание должно было передать результаты своей работы в Совет министров. Это шаг, которого с такой надеждой ждали как в правительственных кругах, так и либеральном обществе, не принес никакого успокоения. Начиная с марта 1905 г. сводки МВД запестрели сообщениями о происходящих по всей территории Империи беспорядках и преступлениях. 

Николай IIбыл готов пойти на учреждение выборного «представительства» «в духе развития исконных русских начал», а именно созыва местных представителей для участия в рассмотрении законопроектов, вносимых в Государственный совет. Об этом должно было быть объявлено в Высочайшем рескрипте на имя министра внутренних дел А.Г. Булыгина. Николай IIзаписал в свой дневник по поводу рескрипта: «Дай Бог, чтобы эта важная мера принесла России пользу и преуспеяние».Разработка этих мер должна была начаться после окончания русско-японской войны.18 марта 1905 г. манифест был опубликован. Он завершался призывом: «Да станут же крепко вокруг Престола Нашего все Русские люди, верные заветам родной старины, радея честно и совестливо о всяком Государевом деле в единомыслии с Нами». 

Рескрипт на имя А.Г. Булыгина, в котором Государь предлагал начать вдумчивую, постепенную работу по созданию эффективного представительского учреждения, совершенно не удовлетворил ни большую часть министров, ни общество. В первые месяцы весны 1905 г. Николай II принимал «прямое, непосредственное и весьма активное участие в создании Положения о Государственной Думе и закона о выборах. Император встречался с разработчиками проектов, проводил под своим руководством обсуждение важнейших правовых актов в Совете министров на особых совещаниях и комиссиях, обнаружив при этом хорошую осведомленность в документах, в которых легко и точно разбирался».23 мая 1905 г. Николай II утвердил подготовленные Булыгиным «Соображения». Согласно им, не позднее середины января 1906 г. должна была собраться законосовещательная Государственная дума. Она получила право обсуждать все законопроекты, бюджет, отчет Государственного контроля, давать по их поводу заключения, которые передавались в Государственный совет. Законопроекты с заключениями Думы и Совета представлялись на «Высочайшее благовоззрение» (за исключением законопроектов, отклоненных двумя третями членов обоих учреждений). Дума должна была избираться на 5 лет. 

6 июня 1905 г. Николай II принял в Петергофе депутацию земских и городских деятелей во главе с их предводителем князем С.Н. Трубецким, которым заявил: «Отбросьте сомнения: Моя воля — воля Царская — созывать выборных от народа — непреклонна. Пусть установится, как было встарь, единение между Царём и всею Русью, общение между Мною и земскими людьми, которое ляжет в основу порядка, отвечающего самобытным русским началам. Я надеюсь, что вы будете содействовать в этой работе». 21 июня Николай II принял представительство от правого спектра общества, предводитель которого граф А.А. Бобринский призвал Государя выслушивать совет выборных только из «освященных историей бытовых групп» дворянства и крестьянства. Царь ответил: «Мне особенно отрадно, что вами руководит чувство преданности к родной старине. Только то государство сильно и крепко, которое свято хранит заветы прошлого. Мы сами против этого погрешили, и Бог за это, может быть, нас и карает». 

Заслуживает внимание, что Николай II, говоря о выборном представительстве, употреблял такие выражения, как «единение Царя и народа», «самобытные русские начала», «родная старина», «заветы прошлого». А.А. Мосолов указывал, что Государь «видел в депутатах Думы представителей не народа, а просто интеллигентов. Совсем другое — крестьянские делегации. Царь встречался с ними охотно и подолгу говорил, без утомления, радостно и приветливо». Во время обсуждения проекта Думы, Государь выразил опасения, что в случае его принятия«в Думу вообще не попадут крестьяне. Надо дополнить эту статью правилом, что от каждой губернии крестьянскими выборщиками избирается отдельно не менее одного крестьянина». Николай II ещё раз подчеркнул: «крестьяне с цельным мировоззрением внесут в дело больше здравого смысла и житейской опытности». 

6 августа последовало Высочайшее утверждение Государственной думы. Созыв «Булыгинской думы» давал России шанс организованно соединить принципы монархической государственности и народного представительства. Оппозиция и революционеры прекрасно понимали, что, если Государственная дума будет введена волей Царя, их шансы на захват власти станут ничтожны. Именно поэтому «Освобождение» с ходу отвергло учреждение Думы, назвав его «белым флагом, символом трусости и слабости. Нужно только навалиться всей силой на колеблющееся Самодержавие, и оно рухнет». 

Результатом этого «наваливания всей силой» стала всеобщая стачка, которая 10 октября 1905 г. парализована всю Россию. Стачка нанесла тяжёлый удар по экономике, подорвала моральный дух городов, сеяла в них страх и панику. При этом она проходила на фоне непрекращающегося террора. Николай II очень точно оценил сложившуюся ситуацию: «Мы находимся в полной революции при дезорганизации всего управления страной — в этом главная опасность». 

На этом фоне началась активная деятельность С.Ю. Витте по введению в России конституции. Ранее он старался либо отмалчиваться, либо высказываться очень осторожно по поводу изменений государственного строя. Однако после возвращения из Портсмута в сентябре 1905 г. Витте предстал в глазах русского общества как «великий либерал». Окрыленный внезапно свалившейся на него популярностью, Витте теперь «связывал свою судьбу с либеральной реформой, рассчитывал получить повышение, стать несменяемым». Генерал Г.О. Раух писал, что несомненны связи Витте со «многими деятелями крайне левой направленности, до революционеров включительно». 

14 октября Витте уверял Государя в необходимости скорейшего создания выборного народного представительства и введения политических свобод, так как «Россия переросла ныне существующий строй».Николай II писал матери, что в течение суток он обсуждал с Витте возможные пути выхода из создавшегося положения. Первый был назначить энергичного военного человека и всеми силами раздавить крамолу.«Другой путь — предоставление гражданских прав населению — свободы слова, печати, собраний, союзов и неприкосновенность личности. Кроме того, обязательство проводить всякий законопроект через Государственную Думу — это, в сущности, и есть конституция. Витте горячо отстаивал этот путь, говоря, что, хотя он и рискованный, тем не менее, единственный в настоящий момент. Он прямо объявил, что если я хочу его назначить председателем Совета Министров, то надо согласиться с его программой и не мешать действовать». 

Витте хотел, чтобы реформа была оформлена именно как «Программа Витте», а не как манифест Императора Николая II. Цель Витте заключалась в том, чтобы введение гражданских свобод в обществе связывали с его именем, а не именем Государя. Поэтому, Витте, по существу, ставил Царю ультиматум. Сегодня трудно сказать, что произошло, если бы Николай IIего не принял. Витте обладал тогда реальными возможностями влиять на внутриполитическую ситуацию в стране и на организацию силовой акции типа дворцового переворота. Проявление самодержавной воли Императора Николая II могло быть успешным, только при поддержки ее большинством общества. Царю же приходилось действовать постоянно ему наперекор. Даже верные Государю люди всецело поддерживали программу Витте. 16 октября 1905 г. генерал Д.Ф. Трепов, которого Николай II называл «единственным из слуг», на которого он может «совершенно положиться», был уверен, что «необходимо оказывать теперь графу Витте полное доверие». Другой человек, которому Государь доверял и на помощь которого надеялся, Великий Князь Николай Николаевич-младший, узнав, что Николай IIхочет назначить его диктатором, «в каком-то неестественном возбуждении, выхватил револьвер и закричал: “Если Государь не примет программы Витте, я застрелюсь у него на глазах из этого самого револьвера”». Как писал военный министр, генерал-лейтенант А.Ф. Редигер: «При таком настроении у Великого Князя, мысль о назначении его диктатором отпадала». Витте имел серьёзную поддержку и в лице Вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны, которая убеждала Августейшего сына: «Теперь, наверное, единственный человек, который может Тебе помочь и принести пользу, это Витте <…> —гениальный человек с ясной головой». 

Так что, если бы Государь отказался от программы Витте, то полагаться ему было бы не на кого. Николай II признавал, что России даруется конституция, что он был против нее, но «поддержки в этой борьбе ни откуда не пришло, всякий день от нас отворачивалось всё большее количество людей».При этом Государь понимал, что большая часть народа не желает ограничения Самодержавия. Министр внутренних дел П.Н. Дурново указывал, что «вся смута происходит не от народа, а от образованного общества, с которым нельзя не считаться: государством управляет образованное общество». Николай II понимал, что, если он не уступит этому обществу, то оно ввергнет страну и народ в невиданные испытания, и ни одна политическая сила не воспротивится этому. Приходилось идти на временный компромисс с рвущимся к власти временщиком. Но это не означало, что Николай II собирался ему сдавать Россию. 

13 октября Николай II направил Витте депешу, в которой объявлял, что назначает его председателем Совета министров «для объединения действий всех министров». Через два дня Николай II собрал в Петергофе комиссию для обсуждения разработки законоположения о новом государственном устройстве. Государь указал, что нововведения должны быть облечены в форме Высочайшего манифеста, проект которого Николай II поручил составить Витте. Военный министр генерал А.Ф. Редигер, у которого в этот день был Высочайший доклад, вспоминал, что совещание «по-видимому, было бурным. <…>Был почти час, когда оно закончилось, и меня тотчас позвали в кабинет. Государь стоял у письменного стола и, поздоровавшись, предложил мне пройти на обычное место к окну, сам он остался у письменного стола, где, кажется, укладывал папиросы. Он был взволнован, лицо раскраснелось, голос был неровен». 

Эта нервность, по-видимому, объяснялась настойчивыми попытками Витте добиться у Царя следующего оформления государственной реформы «Его Величеству благоугодно повелеть Своему Правительству озаботиться проведением в жизнь» реформ государственного управления и введения свобод. Князь А.Д. Оболенский вспоминал: «Гр. Витте доложил, что программа менее свяжет Государя и что лучше было бы манифеста не составлять». В конце совещания «Его Величество отпустил всех, положил проект манифеста в стол и поблагодарил графа Витте, сказав, что помолится Богу, еще подумает и скажет ему, решится ли он на этот акт или нет». 

Для Николая II главным теперь было опередить Витте, поставив его перед фактом уже готового манифеста, в котором реформы и свободы объявлялись дарованными Высочайшей милостью. Накануне 17 октября барон В.Д. Фредерикс объявил Витте, что вопрос о провозглашении реформы манифестом решен Государем «бесповоротно». В очередной раз Николай II обошёл «гениального» Витте, и тот едва смог сдержать свое раздражение, заявив, что он ясно сознаёт, что со стороны «Его Величества в основу отношения к нему несомненно легло» чувство недоверия. 

Вечером 17 октября на Нижней даче Николай II подписал знаменитый манифест. Хотя Николай IIпереиграл Витте, он хорошо осознавал всю серьёзность и тяжесть принятого им решения. 17 октября 1905 г. он записал в дневнике: «Подписал манифест в 5 час. После такого дня голова сделалась тяжелою и мысли стали путаться. Господи помоги нам, спаси и умири Россию!». Когда Витте сказал Государю, что в лице Думы он нашел верного помощника, тот, плохо скрывая раздражение, заметил: «Не говорите мне этого Сергей Юльевич, я отлично понимаю, что создал себе не помощника, а врага, но утешаю себя мыслью, что мне удастся воспитать государственную силу, которая окажется полезной для того, чтобы в будущем обеспечить России путь спокойного развития, без резкого нарушения тех устоев, на которых она жила столько времени». В условиях всеобщего и чрезвычайного кризиса Царь сохранил главное: целостность России и самобытную основу русской государственности. Учреждение Думы и дарование свобод, при всей кардинальности этого шага, не затрагивали основ Самодержавия, что Государь доказал в самом ближайшем будущем.Он дважды, в 1906 и 1907 гг., приноравливал изначально недееспособную Государственную думу, навязанную ему по западным лекалам, к российской действительности. Общество его не поддерживало. В 1914 г. Николай IIпоставил вопрос о роспуске Думы, как несоответствующей интересам России, и превращении ее в законосовещательный орган. Государя не поддержали все министры, кроме Н.А. Маклакова. Даже правый И.Г. Щегловитов, по собственному свидетельству, сказал Государю, что считал бы себя изменником в случае поддержки этой меры.