статьи

У Императора Александра III и Императрицы Марии Феодоровны было пятеро детей: Николай (6 мая 1868), Александр (7 июня 1869), Георгий (27 апреля 1870), Ксения (25 марта 1875), Михаил (22 ноября 1878) и Ольга (1 июня 1882). Их второй сын, Великий Князь Александр Александрович, прожил меньше года: он скончался от менингита 2 мая 1870 г. Это была первая смерть в жизни Николая II. Он принял известие о кончине брата спокойно и, когда его подвели к смертному одру, поцеловал усопшего в лоб и положил в кроватку розу, как ему и сказали сделать родные.

Николай Александрович был особенно дружен со своим средним братом, Великим Князем Георгием Александровичем, который был любимым товарищем детских игр. Великая Княгиня Ольга Александровна вспоминала: «У Георгия было особое чувство юмора. Всякий раз, как он выдавал особенно удачную шутку, Ники записывал ее на клочке бумаги и прятал в “шкатулку курьезов” вместе с другими памятками своего отрочества. Шкатулку эту он хранил у себя в кабинете, когда стал Царём. Зачастую оттуда слышался его веселый смех: Ники перечитывал извлеченные из тайника шутки брата».

До семилетнего возраста маленького Великого Князя обслуживал штат из 24 человек. Среди них были учительница грамматики А. П. Оллонгрен, няня-англичанка, две камер-юнгферы, две камер-медхен, гладильщик и два камердинера, лакеи, истопники, два повара. Была и русская няня М. С. Воробьёва, питавшая к своему воспитаннику самые добрые чувства до конца своих дней.

Николай Александрович с детства любил катание на коньках, греблю, атлетическую гимнастику, хорошо плавал, фехтовал, был прекрасным наездником. Любовь к активным видам спорта Император Николай II сохранил на всю жизнь. Обладая живой и активной натурой, он, как и все дети, любил играть и шалить. Однако, наряду с этим, в молодом Царевиче всегда чувствовалось нечто необычное. По словам его первого воспитателя англичанина К. И. Хиса мальчик в детстве был очень застенчив, и трудно было понять, о чём он задумался. Хис вспоминал: «Бывало, во время крупной ссоры с братьями или товарищами детских игр, Николай Александрович, чтобы удержаться от резкого слова или движения, молча уходил в другую комнату, брался за книгу, и, только успокоившись, возвращался к обидчикам и снова принимался за игру, как будто ничего не было».

Будущий флигель-адъютант Николая II С. С. Фабрицкий, имевший возможность наблюдать семью Александра III в Гатчине, вспоминал, что «молодой Наследник Престола Цесаревич Николай пользовался всеобщей любовью, и всюду говорили о Его простоте, ласковости и чарующем взоре».

Любимым занятием юного Великого Князя было чтение. Преподаватель английского вспоминал: «Он был очень любознателен и прилежен, вызывая даже добродушные насмешки других, и чрезвычайно увлекался чтением, проводя большую часть свободного времени за книгой. Любил также, чтобы ему читали, и сам отлично читал вслух». Особенно Цесаревич любил исторические книги. Хис вспоминал, что однажды он читал маленькому Николаю Александровичу книгу по английской истории, где описывался въезд в Лондон короля Иоанна Безземельного. Толпа приветствовала его криками: «Да здравствует король народа!». При этих словах глаза Великого Князя заблестели, он покраснел от волнения и воскликнул: «Ах, вот я хотел быть таким». Хис ему заметил: «Вы не должны быть государем одного лишь простого народа, для Вас все классы населения должны быть равны, одинаково дороги и любимы».

В юности Государь внешне мало отличался от большинства сверстников своего круга. После окончания курса образования и военной практики у него появилось больше свободного времени, когда можно было позволить себе время от времени «хлыщить по набережной». Он был молод, любил веселые невинные развлечения, игру в бильярд. Карты не любил, играл в них редко. Иногда Цесаревич засиживался допоздна в офицерских собраниях, в которых много курили, пили лёгкие вина, иногда, как это свойственно юности, слегка увлекаясь, но, никогда не переходя рамки дозволенного. Впрочем, современному человеку, у которого свои «рамки дозволенного», излишества той эпохи показались бы совершеннейшей нормой.

Другим увлечением молодости Николая II был театр, в основном опера и балет, из которых он больше всего любил сочинения П.И. Чайковского и Р. Вагнера. 6 февраля 1884 г. Цесаревич записал в дневнике: «В половине восьмого поехали в Большой театр, где давалась в первый раз опера Чайковского “Мазепа”. Она мне страшно понравилась». Оперу «Евгений Онегин» Николай II смотрел много раз подряд и говорил, что «ничего не знает лучше этой музыки».

Николая Александровича, как и всех царских детей, учили играть на музыкальных инструментах. Он мог хорошо играть на фортепиано, но делал это чрезвычайно редко. В 1890 г. Николай Александрович попробовал себя на любительской сцене. Вместе с Великой Княгиней Елизаветой Феодоровной они поставили и сыграли во дворце Великого Князя Сергея Александровича несколько сцен из «Евгения Онегина». Представление было своеобразным подарком Императору Александру III, которому 26 февраля исполнилось 45 лет. Как писал в своём дневнике Цесаревич: «Публика — одно семейство».

С детских лет Николай Александрович глубоко верил в Бога. Таким же верующим был и его отец, Император Александр III, который выражал непоколебимую уверенность, что «во всём, что делается на земле, есть Воля Божия. Господь, без сомнения, ведёт судьбы народов к лучшему, а не к худшему, если они, конечно, не заслуживают полного Его гнева. Поэтому да будет Воля Господня над Россией». Спустя почти 20 лет это же убеждение выразит его сын — Император Николай II: «Во всём волен Бог один, Он делает всё для нашего блага, и нужно с молитвами покориться Его святой Воле!»..

Посещению богослужений в семье Александра III придавали первостепенное значение, также как постам и молитве. В церкви Александр III стоял сосредоточенно, никогда ни с кем не разговаривал, становился на колени и осенял себя широким крестным знаменьем. В мае 1877 г., находясь на Русско-турецкой войне, Цесаревич Александр Александрович писал Марии Феодоровне: «Скажи от меня Ники и Георгию, чтобы они молились за меня, молитва детей всегда приносит счастье родителям».

Отношение Николая II к Спасителю с самого детства отличалось чувством особенно глубокой любви. Для него Христос был не отвлечённым понятием, не красивым мифом, не морально-нравственной доктриной, а Божественной Личностью, существующей здесь, сейчас и во веки веков. Слова, чудеса и страдания Христа царственный ребёнок воспринимал так, как если бы он был их свидетелем. Участник детских игр Государя В. К. Оллонгрен вспоминал: «В пятницу был вынос Плащаницы, на котором мы обязательно присутствовали. Чин выноса, торжественный и скорбный, поражал воображение Ники, он на весь день делался скорбным и подавленным и все просил маму рассказывать, как злые первосвященники замучили доброго Спасителя. Глазенки его наливались слезами, и он часто говаривал, сжимая кулаки: “Эх, не было меня тогда там, я бы им показал!” И ночью, оставшись одни в опочивальне, мы втроем разрабатывали план спасения Христа. Особенно Ники ненавидел Пилата, который мог спасти Его и не спас. Помню, я уже задремал, когда к моей постельке подошел Ники и, плача, скорбно сказал: — Мне жалко, жалко Боженьку. За что они Его так больно? И до сих пор я не могу забыть его больших возбужденных глаз».

Будучи подростком, Николай Александрович любил бывать на богослужениях, зажигать лампадки, подходить к кресту. Он с детства всегда отмечал церковные праздники в своём дневнике: «Великий Пост. Начали говеть»; «Вечером исповедовался в церкви»; «В 9 часов утра пошли в церковь. Приобщился Св. Тайн».

При посещении любого места, где находилась какая-либо христианская святыня, Николай II всегда поклонялся ей. После посещения крипты с мощами своего Небесного покровителя Святителя Николая Мирликийского в католической базилике итальянского города Бари Цесаревич Николай Александрович писал отцу: «В Бари я ездил в базилику и поклонился мощам моего Угодника со всеми офицерами. Приложиться не удалось, так как мощи покоятся под серебряной ракой на глубине 2х аршин приблизительно, и видеть можно одни кости сквозь узкую дыру в земле. Для меня это было разочарованием, потому что у нас привыкли к цельным мощам, выставленным удобно для поклонения. А в Бари влезаешь на четвереньках под престол и при свете одной лампады с трудом разбираешь, что представляется глазам».

Великая Княгиня Ольга Александровна вспоминала о странном случае, какой произошел с ней и её братом Николаем в дворцовой церкви Большого Петергофского дворца. Когда они зашли в церковь «неожиданно началась страшная гроза. Вдруг появился огненный шар. Скользя от одной иконы к другой, расположенной на огромном иконостасе, он как бы повис над головой Ники. Он крепко схватил меня за руку; что-то мне подсказало, что для него наступило время тяжких испытаний».

Автор: Петр Мультатули (кандидат исторических наук, биограф Николая II)