25 февраля (10 марта) 1917 года
25 февраля события в Петрограде из беспорядков переросли в вооружённое противостояние. Социалистические группировки открыто объявили о начале революции. Агентура Охранного отделения докладывала: «Петроградская организация Российской социал-демократической рабочей партии приняла решение использовать в партийных целях возникшее движение и взять руководство участвующих в них масс в свои руки. Придать ему явно революционный характер».Петроградский комитет РСДРП выпустил прокламацию: «Требуют хлеба — отвечают свинцом! Кто виноват? Виновата царская власть и буржуазия. Они грабят народ в тылу и на фронте. Помещики и капиталисты на войне наживаются, не успевают считать барыши. Тянут войну без конца. Ради военных барышей и ради захвата Константинополя, Армении и Польши шлют на бойню народ. Нет конца их жадности и зверству. Впереди борьба, но нас ждет верная победа! Все под красные знамена революции! Долой царскую монархию! Да здравствует 8-часовой рабочий день! Вся помещичья земля народу! Долой войну! Да здравствует братство рабочих всего мира! Да здравствует Социалистический Интернационал!». Несмотря на то, что решение о революции исходили от имени РСДРП, подлинным их автором были силы, стоящие за А.Ф. Керенским, которому в феврале 1917 года подчинились все революционные группировки в Петрограде. Великий Князь Михаил Александрович записал в свой дневник, что «рабочие с красными флагами, бросали в полицию ручные гранаты и бутылки, войскам пришлось стрелять».
Генерал А.И. Спиридович вспоминал «25 февраля, в субботу, забастовка в Петрограде охватила 240 тысяч рабочих. На Выборгской стороне около 10 утра по Самсоньевсокму проспекту двигалась толпа рабочих 600 человек. На углу Финского переулка и Нижегородской улицы сотня казаков и взвод драгун заградили им путь. Толпа остановилась. Туда же явился с нарядом конной полиции 10 человек полицмейстер Шалфеев. Подъехав к толпе, он стал уговаривать рабочих разойтись. Казаки и драгуны уехали. Толпа поняла это как нежелание войск сотрудничать с полицией и бросилась на Шалфеева. Его стащили с лошади, тяжело ранили железом, избили. Бросившийся на выручку наряд полиции был смят. С обеих сторон раздавались одиночные выстрелы. В полицию бросали камнями, кусками железа. Подоспевшие наряды разогнали, наконец, толпу. Шалфеева в бессознательном состоянии отвезли в госпиталь».
Генерал К.И. Глобачёв: «Первые признаки бунтарства произошли 25 февраля. Солдаты Лейб-гвардии Павловского полка отказались исполнить приказание своего командира батальона и нанесли ему смертельные поранения на Конюшенной площади. Зачинщики были арестованы и преданы военно-полевому суду».
В 15 ч. на Знаменской площади около памятника Императору Александру III казачья сотня не дала отряду конной полиции разогнать мятежную толпу. Причём, подхорунжий 1-го Донского полка, полный георгиевский кавалер М.Г. Филатовна смерть зарубил шашкой полицейского участкового пристава полковника А.Е. Крылова, когда тот, вырвав красный флаг из рук манифестанта, стал конвоировать задержанного в участок. Толпа ревела от восторга и качала на руках казака-убийцу. Тело убитого ещё долго лежало на площади. Толпа с любопытством его разглядывала. У Казанского моста казаки отбили у полиции арестованных и ранили двух городовых.
Между тем, достаточно было твёрдой позиции войск, чтобы мятежников охватывала паника. Около 18 часов у городской думы на Невском проспекте революционные боевики стали стрелять из толпы по полиции и драгунам 9-го запасного Кавалерийского полка. В ответ офицер полка спешил драгун и приказал дать залп по толпе. Несколько человек в ней было убито, несколько ранено. Толпа разбежалась. Генерал А.И. Спиридович писал: «На тротуарах паника. «Стреляют, стреляют!» — слышалось по Невскому. Этот слух произвёл охлаждающее действие. Начали говорить, не пора ли всё кончать, так как войска переходят к решительным действиям. Говорили о необходимости кончать забастовку. К ночи Невский опустел. Была видна лишь полиция, разъезды жандармов, казаков, драгун».
25 февраля Государь получил письмо от Императрицы, в котором сообщалось: «Стачки и беспорядки в городе более чем вызывающи (посылаю Тебе письмо Калинина (так в целях конспирации в переписке Царской Четы именовался А.Д. Протопопов) ко мне. Оно, правда, немногого стоит, так как ты, наверное, получишь более подробный доклад от Градоначальника). Это — хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, — просто для того, чтобы создать возбуждение, — и рабочие, которые мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все, вероятно, сидели бы по домам. Но это все пройдет и успокоится, если только Дума будет хорошо вести себя».
25 февраля Николаю II поступают первые официальные сообщения из Петрограда. В 16 часов 40 минут генерал С.С. Хабалов послал в Ставку Наштаверху (то есть М.В. Алексееву) секретную шифрованную телеграмму, в которых он описывает ход развития беспорядков в период с 23 по 25 февраля. Заканчивает Хабалов телеграмму словами: «Толпа рассеяна».
В 20 часов 25 февраля Император Николай II в телеграмме на имя генерала С.С. Хабалова дал чёткий приказ немедленно навести в Петрограде порядок: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжёлое время войны с Германией и Австрией. НИКОЛАЙ». Как пишет Г.М. Катков: «Телеграмма была составлена самим Государем и послана без консультаций с кем бы то ни было». О том, какое впечатление произвела эта телеграмма на С.С. Хабалова видно из его показаний следственной комиссии Временного правительства: «25 февраля около 9-ти часов вечера я получил от бывшего Государя следующую телеграмму: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжёлое время войны с Германией и Австрией». Эта телеграмма меня сильно расстроила, так как вынуждала меня прибегать к расстрелам». На другом допросе Хабалов красочно описал своё впечатление от полученной царской телеграммы: «Эта телеграмма, как бы вам сказать? Быть откровенным и правдивым: она меня хватила обухом… Как прекратить «завтра же» … Государь повелевает прекратить во что бы то ни стало… Что я буду делать? Как мне прекратить? Когда говорили: «хлеба дать» — дали хлеба и кончено. Но когда на флагах надпись «долой Самодержавие» — какой же тут хлеб успокоит! Но что же делать? Царь велел: стрелять надо… Я убит был — положительно убит!». Характерны слова и военного министра генерала М.А. Беляева, сказанные Хабалову: «Ужасное впечатление произведёт на наших союзников, когда разойдётся толпа и на Невском будут трупы».
Таким образом, чёткое и недвусмысленное повеление Государя беспощадно подавить беспорядки, изначально завязло в безволии военных руководителей Петрограда. Император Николай II отдал свой приказ ещё в самом начале революционного брожения. Выполни петербургские градоначальники и царские министры добросовестно свой долг, и никакой февральской революции не состоялось бы. Но вместо этого они продолжали проводить время в бесплодных заседаниях, обсуждая проблему выпечки хлеба, да сокрушаясь о том впечатлении, какое произведёт вид расстрелянных бунтовщиков на впечатлительных союзников.
В 22 часа 25 февраля генерал С.С. Хабалов собрал командиров запасных батальонов и начальников участков военной охраны. Генерал зачитал им телеграмму Государя и отдал приказ: толпы не агрессивные разгонять кавалерией, толпы революционные после троекратного предупреждения — расстреливать.
Около 23 часов 45 минут 25 февраля на казённой квартире председателя Совета Министров князя Н.Д. Голицына на Моховой улице д. 34 началось совещание министров. Впервые за время беспорядков Совет Министров обсуждал создавшееся положение. Но и на этом заседании, главным обсуждаемым вопросом было не подавление беспорядков, а взаимодействие с Государственной думой. Предлагалось её распустить. За это были министры внутренних дел А.Д. Протопопов, юстиции Н.А. Добровольский и обер-прокурор Святейшего Синода Н.П. Раев. Все остальные министры были против роспуска Думы. При этом Совет министров проявлял ту же самую политику заигрывания с революцией, что и военные власти. Вместо выработки решительных мер по противодействию беспорядкам, стали обсуждать возможность отставки А.Д. Протопопова. Вызванный на заседание генерал С.С. Хабалов был настолько растерян и испуган, что даже забыл сообщить министрам о царской телеграмме. По докладу начальника Директора департамента полиции А.Т. Васильева министры высказывали предложения подавить волнения силой и даже поднимали вопрос об осадном положении, но так и оставили его нерешённым. В конце, концов, С.С. Хабалов предложил опубликовать от своего имени и с утра расклеить по городу предупреждения, что любые сборища будут подавляться силой оружия. Совет с этим согласился. Около 4 часов утра 26 февраля министры разъехались по домам.
